Идеалы христианской жизни
Шрифт:
А Рачинский с глубоким смирением и усердием подошел к народной душе и, подойдя и всмотревшись в нее, изумился ей и преклонился перед нею, и так полюбил народ и так послужил в лице своих школьников будущему окружному крестьянству, что стал для этих детей и учителем, и слугой, и воспитателем, и надзирателем.
Христианство должно трубить о таких людях и всячески прославлять их. Рачинский с совершенной полнотой исполнил великий завет Христов: «Блюдите, да не презрите единого от малых сих».
Его забота о детях видна в самой внешности его школы, которая, можно сказать, являлась земным раем для этих маленьких исповедников Христовых, во главе со своим учителем.
Школа, устроенная Рачинским, представляла собой большое деревянное одноэтажное здание с широкой террасой
В здании помещались столовая, кухня общежития, классная комната.
Просторная, светлая, с большими окнами, классная была украшена множеством картин и рисунков из Божественного Писания и русской истории, рисунками его учеников. (Среди них был известный художник Богданов-Бельский.) Тут же висел большой снимок с изображения Богоматери работы Васнецова, находящегося в Киевском соборе («Богоматерь, несущая миру спасение»). Этот снимок подарен школе самим художником.
Тут же висели таблицы с красивыми заставками и орнаментами, написанные крупным славянским уставом рукой самого Рачинского и заключавшие тропари двунадесятых праздников, догматики и другие молитвы и церковные песнопения. В переднем углу перед иконами теплилась лампада, и все иконы были увешаны чистыми расшитыми полотенцами. Одна из стен была почти совершенно стеклянная, и по ней стояли комнатные растения и цветы, придававшие ей уют и красоту. Прямо из класса была дверь в комнату Сергея Александровича. С балкона школы открывался красивый вид на окрестности Татева. Через дорогу был разбит школьный сад и огород, в котором ученики сами садили и выращивали себе разные овощи и ягоды.
Школа блистала чрезвычайной опрятностью и порядком, и все это поддерживалось учениками под наблюдением самого Рачинского. В школе не было даже сторожа. Дети сами мыли полы, выметали сор и пыль, рубили дрова, носили их в школу, топили печи, таскали воду, ходили за провизией для обеда; только что для стряпни была старушка, являвшаяся единственной прислугой в школе и в школьном общежитии, в котором иногда набиралось до пятидесяти человек народу.
Родовитый боярин, Рачинский не только поддерживал в школе порядок наравне с учениками, но и принял на себя самую черную обязанность: он очищал навоз с площади перед школой, которого особенного много бывало после праздников и базарных дней, когда в церковь и село приезжало много крестьянских подвод. Весь этот сор и навоз шел обыкновенно в школьные цветники и на школьные огороды. Рачинский также сам полол гряды на школьном огороде летом. Так он придал школе без всяких почти затрат красивый и художественный вид.
Он настолько сжился со своей школой и с детьми, настолько отдал им себя, что о производимом им впечатлении один из посетителей школы говорит: он был не только учителем своих учеников; мне кажется, что будет мало его назвать отцом. Он, редкий по душе и мягкости любвеобильного сердца человек, был для своих питомцев скорей любящей матерью, жившей одними с ними радостями и горевавшей их неудачами и печалями. Школа была его дом, школьники – его семья, для которой он работал не покладая рук.
Татевские школьники никогда не оставались без надзора, с ними был сам Сергей Александрович или его помощник. Вместе с ними Рачинский ел, пил и ночевал, первым вставал и последним ложился. Дверь в его комнату никогда не запиралась, ни днем, ни ночью. Он был для учеников и учителем, и слугой, и воспитателем, и надзирателем. При такой материнской нежности к ученикам он в то же время был с ними тверд, не потворствовал их слабостям и проступкам. Сердечное его отношение к школьникам делало в большинстве случаев невозможными самые проступки, при вспышках дурного характера Рачинский старался затронуть нежное в детях чувство справедливости. Мелкие
– Это ты, Ваня, разбил? Пойди скажи Семену, чтобы он позвал садовника убрать это.
С раннего утра до поздней ночи проводил Рачинский в своем ежедневном подвиге. В шесть часов дети, жившие в общежитии, вставали и шли на молитву. Здесь их уже ожидал Сергей Александрович. Начальный и заключительный молитвенный возглас, как положено мирянам, произносил Рачинский или один из его помощников. Дежурный ученик читал положенные молитвы, они прерывались и заканчивались общим пением. Затем следовал завтрак – хлеб с молоком, а в постные дни с квасом. От завтрака до девяти часов производились хозяйственные работы: кто носил дрова в комнаты, кто воду, кто поливал цветы, кто убирал школу, кто отправлялся на помещичий двор за съестными припасами.
Все содержание общежития ложилось на Сергея Александровича. Сам же он в это время ходил здороваться со своей престарелой матерью, которую пережил всего на восемь лет, и незамужней сестрой. С девяти начинались занятия до полудня, и Сергей Александрович преподавал в старшей группе. В полдень был обед. Столовая служила для ребят и спальней – по стенам были устроены нары с отделениями для каждого мальчика. В этой комнате стояли два длинных стола с лавками по бокам. За одним из столов в конце садился обыкновенно Сергей Александрович, а за другим – его помощник. Обед состоял из двух блюд, большей частью из щей или супа с мясом и каши. Посты строго соблюдались. По праздникам давались еще пироги и чай. Пища была питательная, но ничуть не роскошная, и только которой пользуются зажиточные крестьянские семьи. Перед обедом и после обеда пелись обычно молитвы. Овощи к столу шли из школьного огорода, который под наблюдением Сергея Александровича возделывался учениками.
Затем до двух часов было свободное время, зимой отгребали снег около школы, летом копались в огороде. Также занимались и отдыхом на чистом воздухе под надзором Рачинского или его помощника. Если Сергей Александрович не мог, чувствуя себя слабым, принять участие в работах, то он в это время переписывал ноты для школьного хора и разрисовывал крупными славянскими буквами для Татева или соседней школы молитвы, тропари и кондаки двунадесятых праздников с разноцветными заставками и орнаментами. Они укладывались на картон и вешались в виде украшения на школьные стены.
С двух часов до четырех шли уроки, в четыре ребята полдничали, затем отдыхали, играли на дворе или прогуливались, а с шести до девяти шли вечерние занятия. Решались арифметические задачи на устный счет, читались и заучивались лучшие и доступные крестьянскому пониманию произведения русской словесности. Бывали также в это время и спевки.
Арифметические задачи, решаемые в уме, были особенно любимы учениками. У него было заведено так, что сам он сидел или стоял в сторонке. Кто решит написанную на большой черной доске задачу, подбегает к нему и шепчет на ухо ответ. Если решение верно, мальчик становится по правую руку учителя, если неверно – по левую. Это упражнение в устном счете производилось и по праздникам вечером. Тут, желая поощрять наиболее смышленых детей, Рачинский оделял пряниками тех, кто быстрее всех шептал ему верно ответ. Эти задачи были напечатаны в особой книжке под заглавием «1001 задача для устного счета». Дети школы Рачинского достигали в этом устном счете необыкновенной сноровки.
В девять часов бывали в непременном присутствии Сергея Александровича вечерние молитвы. «Серьезно, сосредоточенно, – говорит один из бывших помощников Сергея Александровича, – стояли перед иконами с теплящейся лампадой после целого дня умственных и разнообразных трудов наши ребята, и я не могу сказать, как милы, как они хороши бывали в это время…» Другой очевидец, вспоминая эту вечернюю молитву, свидетельствует: «Было во всем этом столько умилительной простоты, столько искренности, неподдельного благочестия, что на глазах у меня навертывались слезы, и я никогда не забуду этого впечатления».