Идеалы мисс Райт. Дилогия
Шрифт:
Сосед вдруг поднялся, шагнул ко мне и ухватил за подбородок, второй рукой отобрав конфеты. Отступать мне оказалось некуда – за спиной была закрытая дверь. Бесцеремонно заставив меня поднять голову, Алекс наклонился, почти коснувшись своим носом моего, и я невольно затаила дыхание. В памяти всплыл старательно забытый эпизод, произошедший летом на маскараде, когда гадкий соседишка в костюме вампира, вот так же притиснув к стене, испортил мой первый, и пока единственный, в жизни поцелуй. Но ведь тогда он видел перед собой незнакомку в маске. Не станет же Алекс целовать меня?! Тем более в присутствии собственной младшей сестренки…
–
– Пока не дергается, – чуть отстранившись, произнес сосед.
– Что? – бестолково переспросила я.
– Глаз, говорю, перед сном не дергается, – улыбнулся он. – Неужели ни одного идиота за день?
– Зеркало дать? – буркнула я и старательно заморгала, уперевшись ладонью в грудь Алекса, чтобы, если не увеличить, то хотя бы сохранить пространство между нами.
– Смотри, Одуванчик, окосеешь! – рассмеялся он и, как ребенка чмокнув меня в кончик носа, отпустил.
Я отшатнулась, покраснела, зачем-то пихнула ему в руки вазочку и, резко развернувшись, скрылась за дверью, от души бахнув ею о косяк. Сердце колотилось от злости, в висках пульсировала кровь, лицо горело, а пальцы подрагивали. Я терла нос, будто меня за него укусила оса, и пинала ножку кровати, а из гостиной, добавляя накала эмоциям, доносился дружный хохот Фрэйлов.
Остывший чай пришелся кстати – помог остудить щеки и успокоить нервы, удержал от желания вернуться и закатить скандал. И хорошо, что несладкий! Легкая горчинка едва теплого напитка неожиданно даже понравилась. Словно подсказывала, что месть – изысканное блюдо, которое лучше вкушать охлажденным. Чашка быстро опустела, и я вернулась к прерванному занятию – составлению списка грядущих трат. Итоговая цифра пугала. Перевернув страницу, я попыталась посчитать, за какое время смогла бы накопить такую сумму. При условии питания исключительно водой – причем дождевой – на скромное облачение хватило бы трех месячных окладов.
Занять понемногу у всей редакции и возвращать полгода, став приверженкой сухарной диеты? Тоже не вариант! Хотя бы потому, что мне предстояло быть спутницей главного гостя на приеме, объектом пристального внимания и зависти. Так о какой скромности наряда могла идти речь? Я обязана была выглядеть достойно, а в идеале – сверкать наравне со звездой. Вот только для этого мне пришлось бы откладывать года два! Ну или завтра же узурпировать место главного редактора. Эта мысль сама по себе оказалась весьма привлекательна – я бы отлично устроилась в кресле Алекса, а он просто прекрасно смотрелся бы, поднося мне папки с делами и кофе.
Увы, действительность была далека от мечтаний, и вопрос с платьем следовало как-то решать. Отложив блокнот, я подошла к шкафу, распахнула дверцы и мрачно уставилась на небогатый ассортимент нарядов. Может отпороть от блузки воротник и пришить к ней юбку из бархатной портьеры из гостиной?
Тихонько скрипнули петли, и с порога заискивающе раздалось:
– Мэнди, к тебе можно?
Очень хотелось рявкнуть, но я сдержалась. Все же с этой малолетней дурочкой мне предстояло и дальше делить квартиру и обязанности по уборке, и ссориться без достойного повода было неразумно. Румита, ободренная молчанием, мигом оказалась за моим плечом и тоже заглянула в нутро гардероба.
– А что ты делаешь? – Судя по тону, соседка чувствовала себя немного
– У нас сегодня снова будет посторонний элемент на диване? – не оборачиваясь, процедила я сквозь зубы.
– Что? А, Алекс, – сообразила Руми. – Он уже ушел. Ты что-то потеряла?
– Здравый смысл! – угрюмо признала я. Захлопнув дверцы шкафа, обошла соседку и совсем не элегантно, по-мальчишески плюхнулась на кровать.
– Да зачем он тебе нужен? – устроившись рядом, попыталась приободрить Руми. – Мама вообще всегда говорит, что девушкам положено быть экстравагантными и непредсказуемыми, а эти качества со здравым смыслом ну никак не уживаются.
Я грустно хмыкнула. Леди Маноле легко рассуждать об экстравагантности – при ее положении в обществе вряд ли найдется хоть кто-то, кто осмелиться показать пальцем, высмеять, окатить презрением. Конечно, она-то могла позволить себе явиться хоть в пыльном мешке и с облезлым петушиным пером в волосах и быть при этом королевой, но мне подобный фокус был недоступен.
– Пойдем ужинать?! – предложила соседка.
– Я не хочу.
– Ну пойдем! – Искусство нытья было освоено Румитой в совершенстве.
Я отнекивалась и отмалчивалась, но, поскольку не позволяла себе сорваться на грубость, мисс Надоеда вскоре вытянула из меня суть проблемы и тут же засияла, как люстра в бальном зале. Ухватив за руку и не слушая никаких возражений, она поволокла меня в свою комнату и, с головой нырнув в свой забитый до отказа гардероб, через минуту вынырнула обратно со свертком, перетянутым алой лентой поверх надорванной серебристой бумаги.
– Вот оно! – радостно провозгласила Руми.
– Что?
– Твое платье! – Соседка едва не пританцовывала от восторга. – Как удачно, что я еще не отнесла его обратно. В субботу купила, но толком не померила, и оно оказалось коротковато. Да и цвет совсем не мой… А тебе подойдет, – тараторила она, развязывая ленточку. – И украшения есть – мама дала мне несколько своих гарнитуров, я одолжу тебе любой!
Энтузиазм Фрэйл-младшей откровенно настораживал и даже пугал. Особенно в свете ее недавнего шушуканья с Алексом. И я бы заподозрила, что сосед приложил свою руку к приобретению наряда, если бы не понимание, что у него не было времени. Правда, субботние покупки Руми тоже оплачивала деньгами брата, но ведь покупала для себя. А раз вещь уже ее, то это совсем другое дело! Или нет? Во мне боролись желание принять помощь и опасения. Было бы слишком наивно предполагать, что за эту помощь с меня ничего не потребуют взамен. Поэтому самым разумным стало бы поблагодарить и вернуться к варианту со шторой, но тут мисс Коварство развернула обертку, и я пропала – влюбилась с первого взгляда.
Зеленый шелк платья был именно того оттенка, который мне всегда нравился – в его переливах смешались цвета по-летнему сочной травы и прозрачного южного моря. Фасон был прост, но эта ткань и не нуждалась в рюшах и складках. Прошитые тонкими серебристыми и золотистыми нитями рукава таинственно посверкивали. На плечах эти нитяные ручейки сливались в единый поток, водопадом стекали по узкому лифу и веером брызг расходились к подолу.
– Примеришь? – вкрадчиво прошептала соседка.
Я не ответила, руки сами потянулись к наряду, бережно подняли. Шагнув к зеркалу, я приложила платье к себе и поняла, что отказаться от него уже не в силах. Подумаешь, два года на сухарях!