Идефикс. Часть первая.
Шрифт:
Эдвард доброжелательно улыбнулся, давая понять, что совершенно напротив отринуть формальности и даже слегка ослабил галстук в доказательство сего.
– Отлично, тогда прошу вас, дорогой друг, займите место вон там, у окна.
Мэри обернулась. В ширину комнату пересекало три ряда стульев, расставленных лёгким полукругом, за ними у дальней стены располагалась софа.
– Как скажете,
Мэри последовать за ним, но маркиза поймала её за руку, вынуждая остановиться.
– О нет, графиня, для вас приготовлено особенное место в первом ряду. Эдвард пришёл сюда, чтобы порадовать вас, но мы-то здесь ради искусства, не так ли? Будет обидно, если вы пропустите нечто значимое…
– Разумеется, – смущённо ответила Мильтон, неловко усаживаясь на отведённый ей стул в центре композиции.
– Что же, можем начинать! – звонко объявила Кэтрин.
По взмаху её руки, судачащие о том о сём «литераторши» засуетились, точно куры, семеня к своим «жердям».
– Мэри, надеюсь, вы нам что-нибудь прочтёте сегодня? – льстиво улыбнулась маркиза, дожидаясь тишины. – Я специально оставила для вас время в конце первой части.
– Я не уверена, но возможно в процессе определюсь с отрывком, – кротко ответила графиня.
Мильтон чувствовала себя крайне неуютно, по большей части от того, что её ожидания не оправдались. Даже когда Кэтрин затянула вступительную речь, через слово подчёркивая право женщин на самовыражение, леди не оставляло ощущение обычного светского чаепития, где поэзия была лишь предлогом, предоставляющим дамам возможность на пару часов отделаться от занудных мужей.
– На ком мы остановились в прошлый раз? – после окончания своей аллегорической тирады, уточнила Де Вуд.
– На мне, – послышался тоненький голосок.
– Ах да, мисс София Стэнхоуп и любовная лирика. Прошу.
Церемониальным жестом Кэтрин уступила место и, прильнув к стене, сложила руки в перекрест, бросив многозначительный взгляд на настенные часы, стрелки которых почти сравнялись у цифры четыре.
На импровизированную сцену вышла болезненного вида девушка в ярко-зелёном кринолине. Её светлые волосы, как и глаза, были почти бесцветными,
– Совсем недавно мне довелось прочесть потрясающее стихотворение Джона Китса, – начала она дрожащим от недоедания голосом, слушательницы одобрительно закивали. – Оно привлекло меня тонкостью и красотой метафор. Думаю, Джон был влюблён, когда писал его.
По гостиной прокатились томные вздохи. Барышня приступила к чтению, выудив из ридикюля сложенный в несколько раз листок.
Мэри невольно усмехнулась. Китс славился продолжительными одами, но его стихи были не так уж велики, дабы не суметь заучить их наизусть. К тому же, по ходу декламации бледная леди постоянно сбивалась с ритма, несмотря на то, что выбранное стихотворение имело самую простую из форм.
Как только мисс закончила, возникшую в гостиной тишину пронзили звонкие, явно не несущие похвалы, рукоплескания, доносящиеся из холла. А затем, под аккомпанемент твёрдых, неспешных шагов в залу вошёл Уильям Уэйд. Женское общество в голос ахнуло, лишившись дара речи.
Неизменно неотразимый, надменный, облачённый в броский сюртук драматург, вальяжной походкой проследовал к центру комнаты, потеснив ораторшу, и остановился прямо напротив Мильтон.
– Дамы, – учтиво поклонился он, заведя одну руку за спину, – я точно оказался в ботаническом саду Её Величества в разгар бурного цветения!
Девицы возбуждённо зашептались. С задних рядов послышалось кокетливое хихиканье.
– Уверен, Китс сказал бы именно так. Вы согласны? – и в этот самый миг, выпрямившись, Уильям встретился с графиней взглядом, прибавляя на порядок тише, будто поддразнивая, – мисс Мэри, рад новой встречи…
Акт второй. Глава 6
Мэри прижалась спиной к стене, хватаясь за ворот наглухо застёгнутого платья, как за веревку, затягивающуюся на горле осуждённого. Если когда-либо в жизни молодой графини случались неприятные события, которые она бы желала начисто стереть из памяти, то чтения маркизы Де Вуд безоговорочно пополнили их ряды.
Конец ознакомительного фрагмента.