Идеи эстетического воспитания. Антология в 2-х томах, том 1

Коллектив авторов

Митя кивнул, принимая его клятву. Качалов тут же поднялся с колена и встал у Романова за спиной.

Амат засмеялся, как-то резко, без тени подобострастия.

— Служить? — он скрестил руки на груди, бросив вызов самому тону вопроса. — Я служу только своей силе.

Гусары напряглись, готовясь сделать шаг вперёд, но Митя поднял руку и остановил их.

Амат продолжил, ухмыляясь.

— Если твоя дорога ведёт к тому, чтобы сжечь всю эту гниль в колониях… — его глаза вспыхнули, — то я пойду рядом с тобой. Потому что, — он

ударил себя в грудь, — я стану сильнейшим магом. А сильнейшим нужна сильная империя.

При этих словах кулак Амата, прижатый к груди, запылал синим.

Митя усмехнулся и кивнул, принимая этот ответ.

Все взгляды в кабинете устремились на меня.

Я не встал на колено. Не скрестил руки.

Я просто смотрел Романову прямо в глаза.

— Ты помнишь разговор в общежитии в день нашего знакомства?

Молчание.

— Я не буду служить тебе, — гусары схватились за эфесы, но Митя вновь остановил их жестом.

— Но я буду дружить с тобой, — шагнул ближе. — Как равный. Как человек, который может сказать тебе «нет». Как тот, кто изменит империю не потому, что ты прикажешь, а потому, что это нужно.

Митя замер. Потом рассмеялся, точно так же, как тогда, в академии.

— А ты уверен, что я захочу с тобой дружить?

— Уверен, — я пожал плечами. — Потому что ты уже сделал выбор. Ты спрашиваешь об этом лично меня, а не своих генералов.

Тишина.

Потом Митя кивнул.

— Хорошо. Мы будем дружить.

Князь Белов громко выдохнул. Он, кажется, только сейчас понял, что здесь произошло.

Три ответа.

Три пути.

Но одна общая цель — служба империи.

Митя посмотрел на нас.

— Давайте же начнём наводить в колонии порядок.

Глава 9

До поздней ночи в доме светлейшего князя проходило совещание. Даже через закрытые двери доносились обрывки фраз, резкие удары кулаком по столу, звон переворачиваемых страниц досье.

Митя и Белов яростно перебирали кандидатуры, словно играли в шахматы с живыми людьми.

— Губернатора Михайлова под суд! — резанул воздух голос Романова. — Он мало того что свою колонию угробил, так ещё и тут ничего не организовал за два месяца!

— Согласен, — холодно ответил Белов, перелистывая толстую папку, — но его заместитель ещё хуже. Ворует сразу из трёх бюджетов, — мужчина швырнул что-то тяжёлое на стол, возможно, документы с личным делом. — Вот доказательства от вашего человека, внедрённого в финансовое управление.

Я прислушивался, лёжа на походной койке. Митя так много успел узнать за полгода в академии. Видимо, его разведывательная сеть работала куда лучше, чем официальная полиция колоний, и это неудивительно.

— Ну что, «друг Императора», — язвительно ухмыльнулся Амат, развалившись на соседней койке, — теперь будешь советовать, кого казнить, а кого миловать?

— Нет, — спокойно ответил я. — Но если спросит — скажу.

—

Главное, чтобы нас в этот список не внесли, — хмыкнул Качалов, чистящий свой клинок.

— Тебе-то бояться нечего, — расхохотался Жимин. — Будешь теперь его «рукой кары».

— Амат, смотри, как бы Серёга к тебе в гости не наведался, — улыбнулся я.

— Я теперь вам двери не открою! — парировал он.

Все дружно рассмеялись: от абсурда, от усталости, от напряжения, что наконец вырвалось наружу.

Рано утром, когда солнце ещё только красило вершины гор в розовый цвет, у телепорта выстроились солдаты. Все замерли в ожидании.

Мы тоже стояли тут, надеясь поскорее начать движение в центральную колонию.

Митя, в отличие от нас, не спал всю ночь. Он до самого утра общался с Беловым. Но сейчас его лицо словно лучилось от удовлетворения проделанной работой.

Наконец два каменных столба, покрытые рунами, вспыхнули синим светом. Воздух заколебался, и между ними образовался портал.

Оттуда сразу потянулась вереница деревянных повозок, запряжённых лошадьми. Каждая была завалена ящиками с медикаментами и провиантом.

Солдаты зашевелились, готовясь к работе.

— Разгружать! — прорычал офицер, и служащие бросились к первой повозке.

Ящики летели с такой скоростью, будто их не переносили, а перебрасывали друг другу. На освободившееся место укладывали раненых, тех, кого не смогли быстро поставить на ноги полевые лекари, или тех, чьё лечение обошлось бы казне слишком дорого.

— Живее! — кричал фельдфебель, шлёпая ладонью по деревянному борту. — Следующая партия ждёт!

Было видно, что механизм снабжения крепости отлажен до мелочей. Портал почти не простаивал: то выезжала, то заезжала следующая телега, а в очередь на перемещение становилась новая.

Мы вошли в портал с последними повозками.

Уже привычно, проходя через телепорт, почувствовал лёгкое покалывание кожи. Мгновение — и мы оказались в «Ярцево».

Здесь было жарко. Примерно так же, как в окрестностях Балтийска. Сказывалось, что Новоархангельск располагался в горах, поэтому там в целом было прохладнее.

Здесь же горячий ветер обжигал лёгкие, солнце слепило глаза, а пот уже заползал под казённую одежду. Через десять минут хотелось сбросить этот душный мундир и нырнуть в ближайшую реку.

Но в голове было только: где они? Живы ли?

Митя ещё перед перемещением сказал, что большинство его информаторов, работавших в «Новоархангельске», теперь здесь, в «Ярцево». И что он сможет узнать о судьбе моей семьи.

И, кажется, так и произошло.

Едва мы въехали и остановились, ожидая команды от портальных служб, как к Романову подошёл один из работников телепорта, неприметный мужчина в потрёпанном камзоле. Пара тихих фраз, и Митя довольно кивнул мне.

— Киря, не переживай, ещё до нашего перемещения в Павловск будет информация, обещаю.