Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
философии, политологами, историческими социологами и
психологами. В терминах модели интеллектуальных сетей Коллинз
находится всего лишь в двух сетевых шагах (через Куайна) от всех
членов Венского кружка, является также «сетевым внуком»
М. Вебера (через Парсонса) и Дж. Мида (через Блумера), прямым
учеником Р. Бендикса, Г. Гарфинкеля и И. Гофмана, причем это
далеко не все связи, а лишь указание на выгодную центральную
позицию в пересечении различных сетей. В творчестве
соответствующие ингредиенты представлены, причем не как
эклектическая смесь, а как единое стройное здание микро-, мезо- и
макросоциальных теорий.
Оставим в стороне сотни статей Коллинза и перечислим лишь его
основные книги и учебники: «Социология конфликта: по
направлению к объяснительной науке» (1975), «Общество дипломов:
историческая социология образования и стратификации» (1979),
«Социология с середины века» (1981), «Веберианская социологическая
теория» (1986), «Теоретическая социология» (1987), «Социологический инсайт» (1992). Наконец, завершив свой 25-летний
труд, Коллинз издает в 1998 г. свой монументальный труд
«Социология философий: глобальная теория интеллектуального
изменения», а уже через два года заканчивает новую книгу
«Макроистория: эссе по социологии длительных исторических
291
процессов» (2000)80. К научным книгам Коллинза нужно прибавить и
его детективный холмсианский роман (изданный от имени, как и
подобает, д-ра Дж. Ватсона) «Случай с кольцом философов» (1978),
где Шерлок Холмс встречается с Бертраном Расселом и другими
философами по поводу очередного спасения Западной цивилизации.
Для российского читателя нельзя не отметить такой пункт
в творческой биографии социолога, как теоретическое предсказание
распада «Советской империи» (т. е. Варшавского блока с
доминирующим СССР — всей территории, которая контролировалась
советскими войсками). Это предсказание, выведенное из общей
геополитической теории, было сделано и доложено в ведущих
американских университетах в 1980 г. и опубликовано в книге «Веберианская
социологическая теория» (1986).
Кардинальным отличием его от многих других предсказаний (Льва
Троцкого,
корректная схема дедуктивного вывода из общей теории (полученной
из анализа совсем иных случаев — не России!) и начальных условий
для Варшавского блока и СССР в 1980-м г. В статье 1995 г. Коллинз
сделал основательный методологический анализ успеха и
ограничений своей работы; с переводом этой статьи можно
ознакомиться в первом выпуске альманаха «Время мира» (Новосибирск, 2000)81.
* * *
Обратимся теперь к самой книге. Один из американских
рецензентов остроумно заметил, что книга Коллинза по отношению к
самому содержанию мировой философии напоминает грандиозный
труд по истории оперного искусства, имеющий лишь один недостаток,
автор этого труда — глухой. Действительно, те, кто попытается найти
в книге Коллинза обычный для истории философии пересказ и
детальный анализ идей прошлого, будут жестоко обмануты. Это
совсем не тот жанр.
Коллинз не является ни философом, ни историком философии;
сам он называет себя историческим социологом или
макросоциологом. Фактически он выстроил новую дисциплину,
название которой и вынес в титул книги: социология философий. Эта
дисциплина является дочерней по отношению к социологии науки.
Если последняя сосредоточена на современности и редко «нисходит»
80 Со времени публикации русского перевода «Социологии философий» (2002),
Коллинз опубликовал еще две большие книги: «Цепочки интерактивных
ритуалов» (2004) и «Насилие: микросоциологическая теория» (2009).
81 Тот же текст представлен как 2-я глава «Геополитическая основа
революции: предсказание Советского коллапса» в книге «Макроистория:
очерки социологии большой длительности» [Коллинз, 2015].
292
даже до XIX в., оставляя прошлое другой дисциплине — истории
науки, то социология философий по Коллинзу — это прежде всего
социология интеллектуального развития на протяжении большой
исторической длительности.
Главным предметом исследования являются не учения и не
философы, но сети личных связей между ними, как «вертикальные»
(учитель-ученик), так и «горизонтальные» (кружки