Идет розыск [Полный вариант]
Шрифт:
На обратном пути Лена спросила:
– Ну, ты доволен нашим походом?
– Доволен, доволен… – рассеянно ответил Виталий.
– О чем ты думаешь? – улыбнулась Лена.
– Понимаешь, у меня из головы не выходит тот человек… Ну, с которым Маргарита Евсеевна была в «Березке»… Где-то я его все-таки видел.
– Пусть она тебе поможет вспомнить.
– Вот об этом я и думаю. И вообще к ней есть вопросы.
Разговор предстоял серьезный. Дело было даже не в человеке, с которым Маргарита Евсеевна появилась в «Березке». Возможно, Виталию и показалось, что он его
К такой беседе следовало подготовиться, и Виталий навел кое-какие справки о молодой женщине.
Надо сказать, это никогда не доставляло ему особого удовольствия. «Рыться в чужом белье» было довольно неприятно. Однако без этого невозможно иной раз раскрыть преступление. Кроме того, Виталий твердо знал, что все сведения, которые он получит, все недостатки, слабости, неблаговидные, даже постыдные поступки, которые в жизни любой человек имеет или совершает, если они не относятся к делу, становятся своеобразной профессиональной тайной, которой он ни с кем не имел права делиться, решительно ни с кем: ни на работе, ни тем более дома. Таков был нравственный закон его непростой работы, один из законов, точнее говоря.
Встреча с Маргаритой Евсеевной состоялась через два дня. К этому времени Виталий уже многое о ней знал, и это симпатий к ней не вызывало. Но в то же время Виталию почему-то было ее жаль, в чем-то он ей сочувствовал и не мог подавить в себе эту жалость и это сочувствие.
Она согласилась встретиться у нее дома. Это был наилучший вариант, он освобождал их от любопытства и пересудов у нее на работе или от холодной формальности его служебной комнаты. Виталию нужен был не допрос, а беседа, по возможности откровенная беседа. Кроме того, ему важно было посмотреть, какой мир окружает ее дома. Обстановка обычно рассказывает о человеке больше, чем сам человек хочет или даже может о себе рассказать, – это Виталий знал по опыту.
Небольшая двухкомнатная квартира ему понравилась, он даже не ожидал от Маргариты Евсеевны такого вкуса и сдержанности.
Сама хозяйка встретила его в скромном простеньком платье и лишь с едва заметными следами косметики на миловидном лице.
– Я не знаю, как вас зовут, – сказала она, улыбаясь, когда они уселись на тахте возле низенького столика с вазочкой, в которой стояли гвоздики.
– Просто Виталий, – ответно улыбнулся он.
– Ну, тогда меня зовут просто Рита.
– Отлично.
– Вы можете курить. Я сейчас поставлю чай.
– Совсем хорошо, – засмеялся Виталий. – А нам не помешают?
– Нет. Я же вам обещала. Сейчас я вернусь.
Она вышла.
Виталий закурил и с любопытством стал осматриваться. Да, здесь жила женщина, точнее, как он знал, две женщины. Впрочем… Впрочем, вон та пачка сигарет на буфетике открыта скорей всего мужской рукой.
И, между прочим, ни одной начатой чтением книги, все они чинно стоят в шкафу, да
Зато вон еще одна ваза с цветами. Какие красивые гвоздики. Это, видимо, ее любимые цветы, и кто-то знает об этом. Наверное, тот самый мужчина. Красиво ухаживает.
Рита вернулась в комнату и, взяв по дороге сигарету, подсела к столу.
– Так о чем мы будем говорить? – спросила она, закуривая.
– У нас с вами пока только одна тема.
– Пока? – улыбнулась Рита, не в силах удержаться от легкого кокетства.
– Как пойдет беседа, – спокойно ответил Виталий. – И для начала скажите, до приезда этих людей на завод у вас никто не интересовался той житомирской фабрикой, ее фондами?
– Нет… – задумчиво покачала головой Рита, стряхивая пепел в хрустальную пепельницу, стоящую возле вазочки. – Только звонили оттуда, предупредили, что придет машина. Они всегда это делают.
– Когда звонили?
– Дня за два, как обычно.
– А сколько полагается фабрике этой кислоты, ну, допустим, в квартал?
– Я сейчас точно не помню. Приблизительно около двадцати тонн.
– И какими порциями они обычно ее получают?
– Вот именно такими, около десяти тонн.
– Ив эти числа?
– Это как когда, точных чисел нет.
– А фабрика давно получила кислоту?
– Ой, я вижу, нам надо было встретиться у нас в бухгалтерии, – засмеялась Рита. – Такой служебный разговор.
– Это только для начала, – улыбнулся Виталий. – Всегда нужен разбег.
– Долго же вы разбегаетесь. Сейчас я принесу чай.
Когда Рита вернулась и начала переставлять с подноса на стол стакан и чашку с чаем, вазочки с печеньем, сахаром и конфетами, Виталий, невольно следя за ее движениями, подумал, как она удивительно хороша, эти голубые глаза, пухлые свежие губы, красивая грудь. И, сделав над собой усилие, он чуть хрипло сказал:
– Видите ли, Рита, я не случайно обо всем этом вас расспрашиваю. В действиях этих жуликов чувствуется информация. Кто-то сообщил им, как надо поступать. Вы не находите?
– Да, пожалуй, – задумчиво согласилась Рита. – Значит, они побывали на той фабрике?
– Мы интересовались. Никто там не побывал.
– Так вам и расскажут, если у них там знакомство.
– Расскажут, – усмехнулся Виталий. – Мы умеем расспрашивать.
– Какие специалисты, – рассмеялась Рита. – Да вы пейте чай.
– Мы, действительно, специалисты, – серьезно подтвердил Виталий.
Рита взглянула на него с легким беспокойством, и это не ускользнуло от Виталия.
– Но тогда откуда же они узнали? – спросила она.
– Вот в этом-то и вопрос.
– Но нет же у них знакомых на нашем заводе?
– Точнее, в вашей бухгалтерии?
– Ну, или в отделе сбыта.
– А отдел этот разве предупреждают о приезде?
– Нет, – покачала головой Рита, задумчиво гася в пепельнице сигарету, потом с тревогой посмотрела на Виталия. – Неужели… Но это невозможно!
– Что именно?
– Чтобы кто-нибудь из наших… ну, рассказал.
– Почему? Разве это такой большой секрет?
– Нет. Но просто… Кому в голову придет.