Идет розыск [Полный вариант]
Шрифт:
«Получают», – настороженно подумал Лосев.
Он снова посмотрел на ворота. На вид они были целехонькими. «Ловко же этот стервец проскочил», – подумал Лосев.
На этот раз ворота были распахнуты настежь, и как раз сейчас из них выезжал медленно и осторожно новенький ЗИЛ-133 с подмосковным номером. Лосев обратил внимание, что машина заняла такую часть пространства в воротах, что места для маневра, какой совершил вчера такой же ЗИЛ, сбив стоявшую возле проходной девушку, не оставалось. Как же все-таки тот негодяй умудрился это
Лосев подошел к воротам и огляделся. Он помнил план места происшествия. Старик Сиротин стоял вон там, и машина, разогнавшись, легко сбила его и переехала левым колесом, а вот резкий маневр направо, в сторону девушки, при полуоткрытых воротах она не могла совершить, не толкнув, не ударив эту вот, от Лосева левую, створку ворот. И удар должен быть сильным.
Приблизившись, Лосев нагнулся и тут же увидел след удара: железный лист в том месте прогнулся, и на серой его поверхности заметны были зеленые частицы краски.
Машина тем временем осторожно проехала мимо него, и за спиной Лосева раздался настороженный возглас:
– Ты чего тут вынюхиваешь? Пошел, пошел отсюда.
Виталий оглянулся.
Перед ним стоял молодой парень в шинели с зелеными нашивками. «Ишь, бдительность проявляет», – усмехнулся Лосев и дружелюбно сказал:
– Вот, вынюхиваю, чего вчера недонюхали, – и показал свое удостоверение.
Как всегда, оно произвело впечатление.
Парень кивнул головой и, придвинувшись к Лосеву, внушительно произнес:
– Я тебе так скажу, товарищ Лосев. Внимательность к людям, ой, как нужна. У меня, допустим, она есть, так?
– Это ко мне ты сейчас внимательность проявил, так что ли? – усмехнулся Лосев. – Прогнать решил?
– Так это ж согласно инструкции, – парень виновато вздохнул.
– Никакая инструкция грубость не предусматривает, – покачал головой Лосев. – По-разному попросить уйти можно. Согласен?
– Просить у нас не положено, – снисходительно усмехнулся парень. – Это если каждого просить, знаешь что будет? Но с тобой я, конечно, оплошал. Первый день у ворот стою.
– А вчера что делал?
– Я вообще-то грузчиком тут. На складе трудимся. А тут такое дело, дядю Мишу убили. Ну, заместо него временно и поставили.
– Вчера ты видел, как та машина грузилась?
– Да сам же и грузил, с Колькой Нефедовым.
– Кто же при машине был?
– Водитель, кто же еще. Знать бы. Я бы ему враз голову отвертел.
– Ну, а к нему ты внимательность проявил?
– Это он, гад, к нам проявил, – зло ответил парень. – Каждому на бутылку дал, чтобы, значит, быстрее грузили.
– Спешил, выходит?
– Ага. Далеко, говорит, ехать.
– А куда именно, не сказал?
– Нет. И нам-то ни к чему было.
– Что же ты в нем при своей внимательности заметил?
– Чего заметил? – парень задумался, потом широко улыбнулся. – Да ничего.
– Ну, а одет как был?
– Как одет? Телогреечка новая, черная. Кепка. Ну,
– Всякие люди есть, – покачал головой Лосев.
– Само собой, – охотно согласился парень. – Но… вот чего ему, гаду, нужно было, ты мне скажи? Зачем он старика-то порешил? И Женьку, вот. Такая девка. Я вокруг нее ходил, облизывался. Дыхнуть на нее боялся, если откровенно сказать. А он? Казнить таких надо, вот что я скажу. Законы-то у нас больно слабые, у кого хочешь спроси.
– Эх… – вздохнул Лосев. – Звать-то тебя как?
– Степан, по батюшке Родионович, по фамилии Завозин.
– Эх, Степан Родионович, – снова вздохнул Лосев, – законы у нас не слабые, а очень даже строгие. Их только выполнять надо.
– Ну, да, строгие, – презрительно хмыкнул Степан. – Человека, к примеру, порешил, а тебе шесть лет отвесят. Дело это?
– Так, ведь, шесть лет! Или восемь. И какой жизни.
– Э-э, – Степан махнул рукой. – Всюду люди живут. Всюду своя компания. Слушай! – он вдруг оживился. – А у того душегуба наколка на пальцах была.
Чудная такая наколка. На одном пальце восклицательный знак, на другом – вопросительный, на третьем – опять восклицательный, на четвертом – опять вопросительный. Я даже спросил, что это, мол, означает. А он, рожа, смеется, говорит: «Из этого вся жизнь состоит».
«Где же, спрашиваю, ты такую философию подхватил?».
«В одной академии, говорит. Отсюда ее за лесом не видно». Чуешь, зверюга какая?
– Да-а, – кивнул Лосев и снова спросил: – Ну, а как все случилось, ты не видел?
– Нет. Услали меня. Вот Колька, тот видел. В свидетели пошел.
– Ну, ладно, Степан Родионович, – Лосев улыбнулся и похлопал парня по плечу. – Бывай пока. Авось еще свидимся.
– Авось, – ответно и дружески улыбнулся Степан.
Простившись, Лосев прошел через распахнутые ворота во двор и направился к административному корпусу, по пути размышляя о парне, с которым только что познакомился. Неглупый и неплохой парень, хотя в голове у него полный набор самых расхожих и самых отсталых взглядов и представлений. А интересная, между прочим, наколка у того типа. Видимо, сидел в какой-то колонии, там и наколку сделал. Попадись теперь где-нибудь его пальчики, и личность может быть установлена сразу.
Только где же они теперь попадутся, вот вопрос.
Лосев подошел к нужной двери, толкнул ее и поднялся по темноватой лестнице на второй этаж.
Бухгалтерию он нашел быстро.
Через минуту Виталий уже сидел напротив миловидной черноволосой женщины с удивительно голубыми глазами, в ярко-красной кофточке, с ниткой красных бус на длинной и тонкой шее. Женщина казалась такой ухоженной, сытой и капризно-величественной, что было даже странно видеть ее в забитой столами и бумагами заводской бухгалтерии, а не в театре, например. Больше Виталий ей места нигде не нашел.