Идея
Шрифт:
Разумом Кучаев понимал — врач прав. Трижды, будь он проклят, прав — вывести из такого запоя непростая задача. Но сдавать друга в лапы медиков нельзя — в карточке пациента чётко указано, что тот болен меланомой. И тогда пойдут слухи, даже если закрыть Петра в какой-нибудь платной клинике, гарантирующей полную анонимность. Артём знал — анонимность существует для основной серой массы, но никак не для сильных мира сего. Нет, допустить этого нельзя. Просто нужен внешний контроль за Жгулёвым. Некое недремлющее око, способное контролировать каждый шаг Петра и … Стоп! Око?! Ну конечно!
— Я знаю, что
— То есть в диспансер сдавать его ты не желаешь, но превратить жизнь в ад — это пожалуйста? Ты вообще понял, что сказал? Что, сам в тюрьме не насиделся, решил устроить её другим?
— Да никакой тюрьмы не будет! — запротестовал Артём. — Все, что нам нужно — это обеспечить контроль. Сделаем так, чтобы он не смог пить. Не потому, что кто-то внешний это запрещает, а потому что его собственный организм так говорит. Только этим и ограничимся. Глазного протеза у меня нет, но он и не нужен! Достаточно модернизированной линзы и десяток устройств по всему телу!
— И как ты собираешься это сделать? Неужели в тюремный институт начали пускать посетителей? Где ты найдёшь нужные технологии?
— Мне нужно в Сколково! — Артём от охватившего его возбуждения даже вскочил и заходил по комнате. — Там есть институт экспериментальной микроэлектроники с довольно неплохой аппаратурой. Схемы у меня есть, как и список необходимого оборудования. Если всё правильно здесь обустроить, то Пётр за пару недель отучится пить! Его свой же организм будет ограничивать. Давай попробуем? Если не выйдет, то обещаю — отправим в любой диспансер, какой укажешь.
Павел смотрел на бегающего Кучаева с нескрываемым скепсисом. То, что предлагал физик, за версту несло чем-то противозаконным и некрасивым, прежде всего по отношению к Петру. Однако небольшая часть сознания очень хотела увидеть диковинные разработки в действии, и она умудрилась перехватить власть над языком. Сам того не ожидая, Коршунов согласился:
— Давай попробуем. У тебя две недели, на это время я Петра введу в медикаментозную кому и очищу организм от алкоголя. Но учти — тебе это обойдётся в копеечку. У нас в районе с аппаратурой напряг, придётся покупать где-то на стороне.
— Пофиг на деньги! Делаем!
Глазной имплант был изобретён не сразу. На заре компьютерной техники похищенные учёные пользовались простыми линзами с нанесёнными на них микросхемами. Никакого наказания в те времена тоже не существовало — функции контроля забрали на себя охранники. Однако с развитием технологий развивались и устройства связи, что позволило в начале двухтысячных поставить на поток создание импланта. С тех пор о линзах никто не думал, но чертежи-то остались! Мало того, Артёму хватило всего пары часов, чтобы их модернизировать и интегрировать с подключаемыми к нервам блокам. Теперь, если подать правильный импульс, человека будет бить током, но ему будет казаться, что воздействие не внешнее, а внутреннее. Словно что-то внутри тела буянит. Как раз то, что необходимо.
Подаренные Котом деньги исчезали с пугающей скоростью. Из двух с половиной миллионов долларов у Артёма осталось чуть больше двух, при том, что за эти полгода он ничего себе серьёзного не позволял.
— Но это же бред! Это не будет работать! — возмущение в лаборатории продолжались третий день. Деньги с лёгкостью открыли Артёму все нужные двери, но местные творцы все же всунули свои длинные носы в разработку. Сунули и, как и ожидалось, принялись высказываться об умственных способностях гостя.
— Кому какая разница? Да хоть бы я здесь лазерами татушки набивал, разве не все равно? На ближайшую неделю эти устройства принадлежат мне.
— Да, но… Роман, что это? Зачем тебе микросхемы на линзе? Ты где источник питания для них брать будешь? Это же все выглядит откровенным бредом!
— Слушай, отстань! — на Кучаева накатило раздражение. Казавшаяся идеальной идея о создании управляющей линзы начала давать сбой в первый же день. К огромному разочарованию Артём выяснил, что уникальное оборудование Сколково, о котором жужжали на каждом углу, оказалось фикцией. Вся уникальность заключалась в системе защиты здания, ограничивающее устройства от соглядатаев. Конечно, по сравнению с тем же МГУ здесь стояли более совершенные принтеры для микросхем, но если сравнивать с лабораторией в тюрьме для учёных, то разница в технологиях составляла лет сто. Артёму пришлось вносить изменения в схемы прямо в процессе изготовления — оказалось невозможным создать элементы питания на базе открытых для покупки материалов.
Настырный изобретатель ушёл, чтобы смениться следующим занудой. И так все десять дней, что Артём провёл в недрах Сколково. Линза получилась толстой и неудобной, а ко всем вживляемым в тело датчикам необходимо было тянуть проводки. По-другому данная система не работала. Если Пётр начнёт чесать лицо, он обязательно зацепит хоть один проводок и вырвет всю конструкцию с корнем. С этим нужно было что-то делать и по возвращению в деревню состоялось экстренное заседание. С одной стороны стола находился хмурый Артём, с другой — Павел и его жена, Нина. Кучаеву пришлось посвятить в историю ещё и её, в противном случае Павел отказывался помогать. Учитель математики и информатики по образованию, Нина довольно легко находила общий язык с компьютерами. Собственно, именно из-за этого Артём согласился взять её в команду — всю настройку программного обеспечения организовал новый участник группы. Сам Кучаев как программист был не очень.
— Так что, диспансер? — спросил Павел. — Я боюсь его из комы выводить, он сразу начнёт крушить здесь всё. Сейчас без водки он не сможет. А вставлять это… Артём, признай — ты сделал многое, но этого недостаточно. План нереализуем.
— Согласен, — с нескрываемой печалью в голосе согласился Кучаев и с огромным трудом удержался от того, чтобы не швырнуть линзы об стену. — Остался лишь диспансер. Я уже связался с человеком, что сделал мне паспорт — он согласился помочь. На время реабилитации Пётр будет другим человеком, так что вопросов возникнуть не должно.