Иди сквозь огонь
Шрифт:
– Да, представляю… – Катя представила, как вступает на неизведанные земли под зелёными небесами с множеством лун – и что-то внутри у неё отозвалось, отдаваясь тонким звоном далёкого камертона.
И, похоже, это же ощутила и Роза, подскочившая к ней, и вцепившаяся в руки.
– Что, что это было?
– Не знаю… Я представила невероятный мир, который хотела бы увидеть, и всё…
– И что, что ты сделала?
– Да ничего, – Катя смутилась. – Просто представила и всё. А потом, щёлк – и этот звон, если ты о нём.
– Да, о нём. Но это
Роза с непонятным выражением, не то – ужаса, не то – уважения, смотрела на Катю, и та не знала, что ей делать. Становиться объектом поклонения, или – того паче – благоговейного страха, она не желала совершенно. И она не могла понять, как это – «выпустила слово»? И спросила об этом цыганку.
– Вспомни мой рассказ о прошлом цыган – сильнейшие из сильнейших, наимудрейшие собрались, чтобы создать Слово мира. Это, помимо всего, означает и то, что они могли творить новые слова. А ты просто возмечтала на миг что-то неведомое – и Слово родилось. Ты понимаешь? Я только что стала свидетелем невозможного, но я уже не могу удивляться. После общения с Хранителем я уже ничему не удивлюсь.
– Общения? Ты… Ты разговаривала с Виссариончиком?
– Нет, нет… не так. Не разговаривала… и не с ним. Там, куда уходили Пелагея и Виссарион, я прикоснулась к Силе. И поняла, что нас услышали. Хранитель знает, что теперь он не один, и его ищут, чтобы помочь. Но, там же я поняла, что и кто-то другой, человек – или нечто, тоже ищет нового носителя древней крови. И цель его совсем не добрая. Древнее Зло, то, о чём говорила Пелагея – я теперь понимаю – вот, кто ищет носителя света.
И связаны мы все в один клубочек давным-давно.
Роза замолчала, обдумывая то, что сама же и сказала только что. Догадка возникла внезапно, появившись неосознанно, и её нужно было осознать, рассмотреть со всех сторон.
Но им помешали.
Что-то шевельнулось, и с пола донёсся лёгкий стон, нарушив едва воцарившуюся тишину. Катю мгновенно смело с кровати, она бросилась к Валету и схватила его за руку. И вскрикнула, обернувшись к Розе:
– Он здесь. Роза, он уже здесь.
Цыганка тоже рывком придвинулась к распростёртому на полу телу, и притронулась ко лбу юноши. Бледное лицо парня, до этого расслабленное и бездумное, напряглось, ресницы задрожали, губы искривились в беззвучном крике.
Роза кивнула, и отняла руку.
– Да, он вернулся. Бедняга, туго ему сейчас придётся.
Катя внимательно всматривалась в исказившиеся черты Валеры, ожидая и боясь того, что произойдёт дальше.
А ресницы вдруг взмыли вверх. Катя с содроганием представила, что сейчас вновь увидит мутный бегающий взгляд наркомана, но ошиблась – в открывшихся глазах предстала прозрачно-голубая чистота безоблачного неба. Несколько мгновений фокусировки, и Валера уже смотрит в её глаза.
– Майя? – Звонкий голос, совсем другой, нежели невнятное бормотание, что она помнила.
Удивление… И боль. Надежда. И мольба. Вопрос. И отрицание. В выкрике смешалось столько разных чувств, что Катя не знала, что и думать. Почему Майя? За кого её принял очнувшийся от многодневного путешествия по другим мирам разум бывшего наркомана? И – бывшего ли?
Сомнения вскипели и опали – ведь она видела его там, где нет ни лжи, ни обмана. И его внутренний свет, что разбивал безвременную тьму, сиял в его глазах и сейчас.
– Нет, я не Майя. – Она ободряюще улыбнулась, и Валет ответил подёргиванием губ, пытаясь тоже улыбнуться.
– Роза, давай ему поможем. – Катя повернулась к цыганке, и та согласно кивнула. И снова Катя удивилась, с какой лёгкостью Роза ворочает тяжёлую кровать, возвращая в первоначальное положение.
Они подхватили Валеру под руки, и помогли переместиться на кровать. Измождённый и лёгкий, как пушинка, он пробовал даже возразить, попытавшись идти сам, но понял тщетность усилий – тело ещё не поняло, что хозяин вернулся, и требовало верительных грамот.
– Спасибо. – Благодарность вылетела лёгкой бабочкой, он ещё не мог говорить нормально, а только шептал. Катя удивилась даже, как из него смог вырваться такой звонкий выкрик. – А я… где я?
Катя растерянно посмотрела на него, не зная, что и ответить. Она не знала, что запомнилось Валере, что именно отложилось в его памяти – и, отложилось ли, или сгорело вместе с печатями прошлого?
– А… А где ты должен быть, по-твоему? Что ты помнишь? – Роза поняла причину Катиного замешательства, и включилась в разговор.
Валера перевёл на неё взгляд, но, судя по всему, ничего знакомого не увидел, да и откуда ему знать цыганку, история с которой приключилась задолго до его перевода в местный детдом.
– Я… Я… – Он пошевелил пальцами, словно нащупывая ускользающий ответ, но это не помогало. – Я не помню. Помню её. – Он кивнул на Катю.
– Она мне снилась. – Он улыбнулся застенчиво. – Она страшно ругалась на меня, а потом исчезла. И вместо неё пришли какие-то уроды – они разобрали меня на части, на много-много частей, и что-то сделали с каждой из них. Мне показалось, что они съели что-то, но нет, всё на месте.
Катя отвернулась, скрывая гримасу боли, исказившую её лицо. Она поняла, о ком идёт речь, и что именно было «съедено». Огневик забрал всю грязь, что налипла на душе и разуме Валета, заодно высосав и нечисть, бродящую по его венам и разрушающую тело. Парню повезло, что её желание исполнилось таким вот образом. Но стоит ли ему рассказывать об этом? Она не знала, что решить.
Розу такие проблемы не занимали. Она обещала помочь этому парнишке, и помогла. А сейчас в помощи нуждалась сама Катя, навесившая на себя груз ответственности и никак не желающая его сбрасывать, возвращаясь, раз за разом, к содеянному.