Идиот нашего времени
Шрифт:
— Караул! — теперь уже взвизгнула тетка и как-то кубарем повалилась на бок, перекатилась по асфальту на другой бок, вскочила на ноги и с неожиданной проворностью побежала к выходу.
— Ой, ой, смотри, украла! — загалдели старухи на паперти. — Девчонку украла!..
В храме раскрылись двери, стал выходить народ. Сошникова с Лялькой окружили.
— Веди ее в милицию…
— Да-да, в милицию.
— Ой, ой, а что же здесь произошло?
— Ребенка украли!
— Господи!..
— Кто украл?
— Да не он украл, цыгане украли… Я сама видала!
— Ой, ой!
Сошников
Открыла Ирина, он поставил девочку на ноги и перед собой за плечики провел в коридор и закрыл дверь.
— Ребенка надо накормить, — сказал он спокойно, глядя Ирине в глаза.
Она изобразила крайнее удивление:
— Ты что, с ума сошел?.. Ты ее на улице подобрал?
— Да, подобрал. Она голодная.
— Голодная?.. Сошников, ты меня просто убиваешь. Только что выпутался из такой жуткой истории, и опять тебя заносит… Ты уверен, что если ребенок — бомж, то его никто не ищет, что сейчас ее родственники не мечутся по городу? И тут вдруг ты приводишь ее домой. «Ее надо накормить». Знаешь, как это могут расценить?
— Она круглая сирота, я это точно знаю.
— Ты и правда «там» очень изменился.
— Не имеет значения, как я там изменился, ребенка надо накормить.
— Никого я не буду кормить, отведи ее туда, откуда привел!
— Знаешь, кто эта девочка? — наконец, сказал он.
— И знать не хочу… — Но она все-таки насторожилась.
— Это ее дочь… Лялька.
Будто дрожь прошла по телу Ирины, будто она ожглась.
— Как ее дочь?
— Вот так…
— Что ты такое говоришь, девочка же пропала.
— Как пропала, так и нашлась.
— Я помню, на суде был слух.
— Вот именно — слух. Кому она нужна — эта девочка? Последний родной человек, бабушка, парализованная в интернате. Да, наверное, уже и бабушка на том свете.
Губы Ирины затряслись, она села перед девочкой на корточки, а потом и вовсе переместилась на колени, взяла ее за плечики, потом за головку, потом стала развязывать толстый платок, которым была охвачена головка девочки, а концы продернуты под мышками и завязаны на спине. Бросила платок на пол, стала оглаживать ее головку, свалявшиеся грязные волосики, щечки, плечики и, словно внимательно всматриваясь ей в тихие, покорные, будто сонные глазенки. Сошников стоял в оцепенении. И вдруг Ирина поднялась, взяла девочку на руки, прижала к себе одной рукой, понесла к ванной, другой рукой стаскивала с нее валенки и бросала их на пол. Сошников снял куртку и переобулся, подошел к ванной, Ирина уже включила воду, в приоткрытую дверь сквозь шум воды он слышал:
— Какая же ты маленькая, господи, одни косточки, ну-ну, не спи, маленькая, сейчас помоемся, надо помыться, обязательно надо помыться, потом покушаем…
— Зачем масло?
— Мне бабушка рассказывала, как маслом вшей выводить. А я еще смеялась над ней. Сейчас, маленькая, мы всех этих букашек переведем в два счета…
И через минуту опять:
— Игорь!.. Возьми ее вещи. В полиэтиленовый пакет и в мусоропровод!.. Потом посмотри вещи Саньки — там в антресоли его маленькие вещи. Не зря же я сохранила. Подбери что-нибудь… — Через несколько минут опять: — Игорь, быстренько разогрей!.. Там котлетки… Сообрази что-нибудь… И открой баночку с шоколадной пастой.
Еще через некоторое время они сидели на кухне, и Сошников крутился вокруг, то что-то разогревая, то подавая. Но Лялька, с головой закутанная в большое махровое полотенце, не съела до концы и одной котлеты, опустила изможденное личико и заснула за столом. Ирина взяла ее на руки, понесла в зал. Сошников опередил, раздвинул кресло-кровать, Ирина, держа ребенка, показывала ему глазами, где взять белье, он лез в антресоль, стелил. Девочку положили, укутали в теплое одеяло и на цыпочках, хотя оба понимали, что она ничего не услышит, вернулись на кухню. Сели за стол, боясь смотреть друг на друга, но ничего не успели сказать — почти тут же пришел Саша.
— Сашок, сколько времени? — строго спросила Ирина.
— Ну, одиннадцать…
— Ты обещал быть в десять.
— Ну, мам… Ну, пап…
— Давай, ужинать и спать… Сегодня ляг, пожалуйста, в дедушкиной комнате… — Ирина все еще называла маленькую спальню дедушкиной, хотя отец ее умер год назад. — Свет в зале не включай.
— А что такое? — Саша заинтригованно взглянув на них, прошел в зал. Они сидели в напряженном ожидании. Он вернулся, удивленно спросил: — Кто это?
— Это Лялька, — сказал Сошников.
— А кто она?
— Лялька, — повторил Сошников и пожал плечами.
— Нет, вы меня не поняли. Откуда она?
— В капусте нашли, — сказала Ирина и натужно засмеялась.
— Ну вы даете?.. И что?..
— А что, она тебе мешает?
— Она у нас будет жить?
Оба молчали.
— Да нет, мне даже интересно… Нет, ну правда, что это за девочка?
— Мы пока сами не знаем, сынок… — ответила мать.
— Ну вы даете… Как так не знаете?
— Ты ужинать думаешь?
— Нет, я у Лариски поел.
— У какой Лариски? — удивился Сошников.
— Игорь, ну… — Ирина предупреждающе приподняла брови.
— А почему он ужинает у какой-то девочки? Это неудобно…
— У девушки, папа, — шутливым тоном поправил Саша. — У девушки.
В конце концов и Сашок улегся. Сошников остался на кухне, он слышал, как Ирина и сын говорят о чем-то вполголоса из маленькой комнатки, где она стелила сыну. А еще через некоторое время Ирина вернулась на кухню.
Сошников сидел на угловом стульчике, плечом вжавшись в угол. Перед ним лежала книга, но видно было, что он не читал, а просто в рассеянности раскрыл книгу и держал перед собой. Ирина села напротив, облокотившись одной рукой о стол. Он закрыл и отодвинул книгу.