Идите к черту
Шрифт:
С улицы то и дело доносились звуки ведущихся работ: стук по дереву, звуки топора и молота. Мне оставалось только размышлять о прошедших событиях столкновения двух групп. Была ли это война или местные разбойники захватили укрепления, бандой повстанцев могли оказаться и те, кого я освободил. Возможно, место, где я находился, было какой-то крепостью. В средние века иметь каменные строения казалось роскошью, позволить такое могли только городские жители или те, кто жил в замках. Но подвал не выглядел большим, чтобы его хватило для целого замка. Может быть, это было просто подземное сооружение, иначе я бы давно его заметил.
В
– Все что делается, все к лучшему, – вздохнув, позволил я себе высказаться, когда мне демонстративно показали протянуть руки через решетку. Никто не понял моего родного языка, но реакция была настороженной, особенно у рабочего, который чуть не выронил молот и начал молить о чем-то своего командира. Выслушав его мольбы, он показал мне жестом, чтобы я закрыл глаза.
Работа не ладилась, оба не решались подойти ко мне вплотную, вызывая недовольство своего начальника. Я только чувствовал, как ледяной металл обхватил половину моего предплечья. После нескольких ударов молота я открыл глаза, думая, что работа закончилась, чем опять напугал рабочих. Заметив, что сами колодки не крепились к цепям, я просунул свои руки обратно, доделывая незавершённую работу. С небольшим усилием я смял крепящие заклепки фалангами своих пальцев, затем выровнял форму цилиндрических оков, так чтобы они не сильно болтались, уминая их на запястье. Задача была не из легких, в результате и без того серый металл потемнел еще сильнее и оставил отпечатки моих ладоней.
Пока я любовался своими новыми наручами и проделанной работой, поправляя недочеты, между людьми разгорелась дискуссия, после которой меня опять попросили высунуть руки в проем между двигающейся частью решетки и стеной. За дело взялись вооруженные, они просунули цепи в петли оков и обмотали ими мои руки еще раз для верности. Вот так взявшись за руки, я и восемь человек стояли какое-то время, прежде чем командир демонстративно подошел и отодвинул решетку. Напряжение не покидало эту комнату никогда, пока в ней было много народу.
Четверо спереди и четверо сзади держали попарно четыре конца цепей, стараясь натягивать их так, чтобы я не смог подойти к кому-либо из солдат. Таким образом, в сопровождении рабочих и командира под случайные взгляды и вздохи меня вывели на улицу, где ждало несколько повозок запряженных интересными копытными существами, выполняющими роль тягачей, нагруженных чем-то доверху. Погода совсем не подходила для сборов в путешествие, но видимо выбора у них не было. Здесь присутствовало где-то половина людей, которых мне пришлось освободить. Все что-то тащили в руках или на небольших санях, но никого из детей я не увидел.
Чувствительность местного населения к холоду оставалась вопросом, но видимо погода для них казалась не такой знойной, как для меня, что не мешало отправиться в путешествие.
Меня вели предпоследним. Дорога уже была расчищена, а позади ехала телега, зачем-то везущая снег. Назначение ее оставалось неясным до тех пор, пока мы не свернули с тропы в лесную чащу, за которой виднелись вершины гор. Мелкая гряда верхушек на горизонте казалась мне не знакомой. Видимо это место находилось достаточно далеко, чтобы моя гора исчезла из вида.
Весь наш путь рабочие активно порошили снегом, заметая наш след. Глупо надеяться, что таким образом можно будет скрыться от преследования, только ветер и снегопад могли бы окончательно помочь в этом. Но это лучше, чем ничего не делать, если они хотели скрыться. За это время мне удалось определить пару простых слов на языке этих людей: «иди» и «стой». Понятия не имею, был ли это башкирский, эстонский или еще какой другой язык, но точно не английский. Я старался разобрать отдельные слова, когда рабочие получали четкие указания, другие бормотания членораздельно уловить было сложно. Пока мы шли, никто не пытался разговаривать и вести светские беседы.
К закату мы добрались до места назначения. Было похоже на пещеру, вокруг которой уже суетилось гораздо больше людей, чем тех, кто сопровождал мой караван. Они прибыли сюда раньше, чтобы обустроить все необходимые удобства на ночлег. Вход был завален камнями и заставлен ветвистыми кустарниками, оставался только едва заметный узкий проход между несколькими слоями стен из валунов. Мне пришлось ждать своей очереди, пока все повозки не разгрузили и не пустили на дрова, внутрь вошёл только скот. Меня вводили осторожно, оставались только рабочие, занимающиеся маскировкой.
Пройдя небольшой лабиринт, мы вышли на большую разрушенную лестницу бетонных развалин, напомнившую мне мое место появления. Поначалу вокруг лежало много камней и трещин, из которых все засыпало землей, но чем глубже мы спускались, тем более ухоженный вид обретали стены и пол. Походило на бомбоубежище, конечно основные его функции не работали, но стены держались прочно. От прежних дверей здесь ничего не осталось, все было перестроено и по мере возможности отреставрировано. Каменная кладка закрывала большие разрушенные проемы, а по коридору стояли деревянные распорки.
Никто не решался появиться на нашем пути, пока меня вели в новую камеру с новыми решётками и деревянной скамьей. Ритуал по освобождению моих рук повторился с той же перепалкой, что и раньше, оставив мои новые наручи при мне. Я не стал дожидаться, когда все разойдутся, оставив только охрану, а сразу расковырял металлические заклепки на браслетах когтями, вернув под изумленные взгляды их украшение. Затем, избавившись от нескольких камней на полу, мне пришлось сжечь деревянную скамью, сложив весь пепел в полученное углубление. Вся эта операция вызвала недоумение и шум, но мне было все равно. Хотя угля не хватало для целой кровати, я не собирался опять сидеть на каменном полу.