Идите к черту
Шрифт:
Постепенно все успокоились после того, как я принял свое обычное положение, обхватив колени руками, и даже спустя некоторое время мне принесли больше золы и угля, оставшегося в печах. Я не рассчитывал на перину, набитую перьями, за неимением лучшей альтернативы уголь был последним, что мне бы пришло в голову. Но для объяснений еще предстояло преодолеть языковой барьер. Оставалось только вздыхать, принимая все как есть.
Гори, гори ясно!
Всю ночь было тихо, постепенно жилище приходило
Смельчаки подходили ближе, пытаясь разговаривать с уставшими от их набегов охранниками. Из этого мне удавалось узнать все больше и больше слов. Некоторые имена и местоимения медленно пополнили мой словарный запас, затем глаголы и немного прилагательных добавилось к ним. Большинство слов я не понимал и просто повторял про себя, чтобы запомнить произношение, но одну фразу, которую они повторяли, тыкая в меня пальцами, я заучил наизусть. – Угольная леди.
– Еще не узнали, чего хочет Угольная леди? – прошло не так много времени, прежде чем я начал понимать простые предложения. Но когда стало ясно, что означала фраза, которой меня называли, чувство дискомфорта поселилось во мне на долгое время. И когда голос маленькой девочки к концу вечера донесся через перегородку, чувство несправедливости вылилось через край.
– Я не леди! Прекратить! Не звать! – глупо что-то доказывать маленькому ребенку, но это должен был услышать каждый, кто так меня называл. Дремлющие охранники тут же проснулись от скрежещущего рева, которым звучал мой голос. Нервно оборачиваясь, они уставились на меня и медленно пятились, не зная, что делать, когда заметили, что я стою возле решетки.
Уставшие под вечер люди, лениво реагировали на новые события. Поднялся гул ропота, бормотание хлынуло по залу. Проскулил чей-то голос, что-то скрипнуло, а затем раздались торопливые шаги. – Смирно! – прозвучал знакомый тон командира, когда он подошел к решетке и увидел растерянных солдат. Затем пристально выжидающе посмотрел на меня.
– Я, НЕ, ЛЕДИ! – медленно повторил я, делая паузу между каждым словом, прижимаясь к решетке. В их глазах мелькнули искорки страха при звуке моего голоса.
– Все отдыхают, … тишина, – уверенно, но достаточно тихо произнес командир, выдержав паузу при обращении ко мне. А я сделал глубокий вдох, показывая свое раздражение.
– Я, не, леди, – повторил я еще раз, почти переходя на шепот, после чего развернулся и принял свою привычную позу, усевшись в углу. Возможно, сейчас самое время представиться, чтобы ко мне могли обращаться,
Я даже не заметил, как слезы потекли у меня из глаз, когда я сидел, упираясь лбом в колени. Настала подозрительная тишина, я не слышал удаляющихся шагов командира, он все еще был здесь и чего-то ждал. Когда я поднял голову, он быстро переглянулся с охранниками и только после этого начальник неловко отправился восвояси. Его ждала дочь и жена, это все, что я мог узнать о нем из дневных разговоров. Машинально потерев правый глаз, я заметил оранжевую вязкую жидкость, раньше это вызывало небольшое пощипывание, но теперь я чувствовал только легкое тепло на пальцах.
После еще одного вздоха я наблюдал, как эта субстанция медленно темнела, становясь твердой, а затем спустя еще пару часов, лежа на каменном полу, стала похожа на бледный мутный кристаллик. Был ли я и раньше таким ранимым, или из-за повседневной суматохи у меня просто не хватало на это времени? Некогда обижаться, делиться переживаниями, а главное – не с кем. Неужели мне так чужда нормальная жизнь и общение, что хватало изо дня в день мотаться с работы на работу, для оплаты счетов и набивания желудка?
На следующий день в зоне моей видимости никто не маячил. Казалось, у них прибавилось забот, поскольку вчерашняя болтовня полностью прекратилась. Одиноким охранникам даже было немного непривычно после потери своей популярности, но позже днем появился их командир. Ему принесли наскоро собранный деревянный стол со стулом и пару наполненных мешков. Он долго не знал с чего начать и даже не обращал на меня внимания, копошась в содержимом, пока я не показал свою заинтересованность, упершись подбородком в руки, лежащие на коленях.
– Кто, ты? – выдавил он из себя первый свой вопрос после продолжительной паузы, закончив свои приготовления. В какой-то момент мне даже захотелось рассмеяться, вспоминая все те моменты, когда я задавался тем же вопросом. И очевидно не смог сдержать улыбки на своем лице, на что он начал недовольно хмуриться. – Кто, ты? – спросил он еще раз, не дождавшись ответа.
– Я, нет, … – попытался я ему ответить, вытащив свой длинный язык. Идеи как объяснить ему, что у меня не хватает слов и еще много чего, мне приходили в голову с трудом. Но его реакции были всегда интересными.
– Тебя, нет? – на его лице читались легкое смущение и растерянность, сменяющиеся раздражением и недовольством. Как и ожидалось, он ничего не понял, оставалось только пользоваться возможностью и вытянуть из него новые слова.
– Тебя, нет, инструмент, – тогда я решил поиграть с аналогией, предложив другой пример, сравнивая слова с инструментом.
– У меня, нет, инструмента? – конечно нормальный человек машинально будет исправлять простые фразы, слова в которых имеют непривычную форму. Что он и сделал, перефразируя мною сказанное.