Идол прошедшего времени
Шрифт:
Однако, оставив Прекрасных Школьниц успокаиваться, Кленский и Филонов почти бегом направились к реке.
— Всем оставаться на месте! — на бегу приказал Филонов.
На берегу Мутенки было пустынно. На траве валялись брошенные Прекрасными Школьницами щетки и тазики, пакеты с археологическими находками.
Некоторое время Кленский и Филонов стояли на берегу, безуспешно всматриваясь в просветы между деревьями и вслушиваясь в тишину, нарушаемую только щебетом птиц.
И
Прекрасные Школьницы были правы: кто-то шел по руслу Мутенки!
— Вы кого-нибудь видите, Дамиан? — прошептал Кленский.
— Пока нет… А вы?
Неожиданно все стихло.
Кленский и Филонов постояли еще немного на берегу…
— Вроде никого!
— Ну, пожалуй, хватит сторожить…
— Да… Идемте отсюда.
— Взгляните! — вдруг потянул Кленского за рукав Филонов.
— Что это?!
— След!
Действительно, на мокром прибрежном песке ясно был виден след чьей-то ноги.
— Огромный какой… — прошептал Кленский. — Как тот, в палатке!
— О чем это вы?
— Ну, тогда, в той палатке, откуда Яша исчез… Или ушел! — Кленский испуганно огляделся по сторонам. — Тоже был такой след!
— Вот как?
— Может, опять шутки Саши Дерюгина? — с явной надеждой в голосе произнес Владислав Сергеевич. — Надо же — только мы немного успокоились…
— Да нет, Дерюгин сейчас в лагере. И все это время наш шутник находился там. У него, можно сказать, алиби. Нет, не успел бы он сюда добежать…
Дамиан наклонился и поднял что-то с травы.
— Что это? — поинтересовался он, протягивая журналисту плоскую глиняную пластину, похожую на печенье.
— Амулет… — Кленский повертел глиняную пластину в руках. — Девушки, наверное, обронили.
— Амулет?
— Это одна из наших находок. Амулет… Видите: на поверхности нанесены точки травинкой, в которых угадываются изображения. Это, например, птица.
— Птица?
— Бывают еще с головой быка или собаки…
— И что это значит?
— Видите ли… Люди бронзового века, населявшие Мширское городище, верили, что обжиг делает предмет священным. В общем, мы нашли уже здесь несколько таких амулетов. Возможно, их просто держали в руке, совершая ритуалы. Для удачи или напротив.
— Наоборот?
— Да.
— Интересно…
— Кроме того, некоторые археологи придерживаются точки зрения, что это «вместилище души».
— Так, значит… Вместилище души? — Дамиан довольно легкомысленно подкинул на ладони маленький глиняный амулет. — Вода становится мутной, луна кровавой… Невольно вспомнишь слова студента Тараса Левченко!
— Какие слова?
— Про идолопоклонников. Вы, кстати, этого разве не допускаете?
— Вот уж не знаю, про кого это Левченко толковал…
— Вам лучше знать, про кого. Что тут
— Какие?
— Может, тут у вас секта какая, служение культам? Это, вообще-то говоря, возможно?
— Возможно, возможно… — пробормотал Кленский. — Сами говорите, все возможно.
— Правда?
— Ну, не так прямолинейно, конечно…
— А как?
— Видите ли… — пробормотал Кленский. — В любом случае… Главное, не поддаваться чарам, как заметил тот же Тарас. Не играть в эти игры с истуканами, языческими богами и идолами.
— Даже если «он появился»?
— Кто появился?
— Идол, Владислав Сергеевич!
За деревьями послышался шорох.
Кленский и сыщик резко обернулись. И облегченно вздохнули.
С озабоченным видом из-за дерева показалась Китаева:
— Ну как, выяснили что-нибудь? Что так наших девочек разволновало?
— Увы… Никаких «существ, которые вследствие священных заклинаний вселились в искусственные изображения и живут в них»! — объяснил Дамиан. — Никого мы, дорогая Вера Максимовна, не обнаружили.
— Все-то вы шутите! — обиделась Китаева. — Ну ладно… Пойду, а то обед подгорит. — И она с оскорбленным видом удалилась.
— Да-а… — задумчиво протянул Дамиан, глядя ей вслед. — Мне кажется, если кто тут что и знает, так это наша вездесущая Вера Максимовна.
— Ну, что там? — встретили их обеспокоенно в лагере молодежь и Корридов.
— Ни-че-го… — Дамиан исподлобья взглянул на Прекрасных Школьниц и уселся за стол. — Плоды потревоженного ума и богатого воображения. И только.
— Как же так? — пробормотала Зина. — Как же — никого? Так и с ума сойти недолго.
— Ну уж… — довольно беспечно откликнулся Дамиан. — Погодите, не теряйте рассудка. Еще пригодится.
— Обед-то у нашей Веры Максимовны все-таки подгорел, — заметил Филонов, когда все наконец разошлись и за столом, кроме него, остался только Кленский.
— Подгорел? Правда? — рассеянно повторил журналист, отодвигая почти нетронутую еду.
— Скажите, Владислав Сергеевич… А что Корридов имел в виду, говоря: «Не очень-то верю во все эти страшные истории, связанные с мширскими идолами»? Что это вообще значит, «страшные истории»?
— Страшные истории? — задумчиво повторил Владислав Сергеевич. — И вы, Дамиан, хотите знать, что он имел в виду?
— Хочу.
— Конечно, я мог бы кое-что вам рассказать…
— Так рассказывайте! Что за истории?
— Прямо сейчас?
— Да, конечно. Зачем тянуть и рассказывать страшные истории на ночь глядя?
— Ну хорошо… Вот только кофе сварю.
Глава 7
— В общем, они действительно страшные. И конечно, очень странные.