Идолов не кантовать
Шрифт:
Элеонора всхлипнула.
— Не печальтесь, девушка. Вы еще будете любить и будете любимы. И доживете до самом смерти. По глазам я могу также определить фамилию клиента. Вам девичью или по мужу?
— Я пока не замужем.
— Вижу. Потому и уточняю. Дело в том, что если я назову фамилию вашего супруга, то участь его будет, так сказать, предопределена. А распоряжаться чужой судьбой, согласитесь, негуманно. Если же произнесу вашу девичью, то, сами понимаете, ее вам уже не удастся изменить. Но я могу…
— Не надо! — остановила пророка дева. — Заполняйте анкету. Даю вам двухместный номер
Чтобы внести паспортные данные, Мамаю пришлось все-таки снять несгибаемую белую перчатку и перстень. В графе "Цель приезда" он не раздумывая записал "творческая командировка".
— Скажите, — не утерпела Элеонора. — Скажите, а его фамилия не Пиптик случайно?
— Чего? — не понял прорицатель.
— Супруга я имею в виду.
— Ах, этого. — Посетитель многозначительно улыбнулся.
"Разумеется" — казалось, шепнули его губы. "И не надейся, курица", — неумолимо говорили глаза.
Девушка тяжело вздохнула, но переспросить не решилась.
Удобства апартаментов включали: две разные кровати, три, также разных, стула, стол, тумбочку и мумию телевизора "Рекорд". Впрочем, в комнате еще стоял шкаф с забитыми наглухо дверцами, но к удобствам его можно было отнести весьма условно. Все прочие предметы интерьера отношения к удобствам не имели вообще. Единственное окно выходило на тихие задворки с заброшенными качелями и грудой битых кирпичей. Потап смотрел на сей убогий вид безучастным взглядом и чему-то загадочно улыбался. Из мусорного ящика вылез одноухий кот, и увидев в окне человека, неприятно удивился и сиганул через забор.
Ночь, проведенная в ортопедическом кресле, не прошла бесследно. О ней напоминали боль в бедре и общая усталость. Быстро раздевшись и отодвинув на несколько часов дела, пророк залез в постель и тут же провалился в сумбурный, без четкого сюжета сон. Потапу снились лошади, погоня, битвы с врагом, облезлые коты и просто всякая нечисть, встреча с которой всегда портит настроение.
Глава 2. Знак вопроса
Нeхороший сон Мамая начал сбываться уже к обеду того же дня. В дверь тяжело стукнули, и не дожидаясь приглашения, открыли ключом. На пороге, воинственно подбоченясь, стояла заведующая в купеческой лисьей шапке.
— Я вам не такая дура, — сразу предупредила она, клацнув золотыми зубами.
Потап почувствовал как на колене заныл древний шрам от собачьего укуса, и на всякий случай отступил.
— Я знаю, что не такая, — хладнокровно ответил он, принимая позу укротителя. — Прошу. Нам следует объясниться.
Такого зверя следовало бить наверняка, и в течение долгих двадцати минут Потап чистосердечно, хотя и несколько путано сознавался, что является полномочным представителем одного богатого иностранца.
— Сей господин, — втолковывал посланец, имея за плечами огромный исторический опыт, ищет в этих краях солидного партнера для создания специфического, но весьма
Не жалея красок, Потап обрисовал большое будущее захолустного ныне заведения, на базе которого планируется расплодить массажные кабинеты, педикюpныe залы, практико-теоретические курсы и службы остальных услуг. Ко всему сказанному он привязал права человека, демократию и прямо намекнул, что пора покончить с ханжеством.
В этом месте поверенный умолк и покосился на заведующую, готовый в любую секунду придушить ее подушкой за недоверчивость. Какое-то время она молчала, отведя обманчиво спокойный взгляд в угол.
— Так вы девками собрались спекулировать? — сообразила наконец она.
— Побойтесь бога! Почему сразу спекулировать! — попятился Потап, пытаясь предотвратить назревающий конфуз. — Вы не совсем правильно поняли…
— Так будете или не будете?
— Не будем! — торопливо заверил он. — Никакой спекуляции. Цены назначим самые божеские.
— Ты вот что, — отрубила заведующая, — передай своему начальству, чтоб голову не морочил. Тут народ простой и всяких там педикюров и прочих развратов не потерпит. Надо бордель — сделаем, а больше ничего не просите. Мне мое имя дороже. Так-то.
В ходе непродолжительных переговоров была достигнута договоренность о том, что весь нынешний трудовой коллектив сохранит за собой рабочие места. О благополучном исходе встречи представитель обещал телеграфировать начальству немедленно.
Потап почтительно вывел заведующую под руку из номера, назвал ее мамочкой и попросил обогреватель. В коридоре, в подозрительной близости от двери Мамая, возилась уборщица, усердно натирая и без того чистый пол. "Подслушивала" — догадался Мамай. Но эта догадка его только развеселила, ибо тайна, открывшаяся уборщице, была далека от той тайны, которую он с собой привез. Настоящую тайну Мамай держал при себе и не собирался ею ни с кем делиться.
Вскоре изголодавшийся устроитель борделей жевал пельмени в столовой "Шехерезада". Глядя в тарелку, он старался думать о деле, но в голову почему-то лезли фантазии самого вульгарного свойства. Сперва ему представилась Элеонора, натягивающая на мясистую ногу черный чулок. Затем с криком "Давай, работай давай!" вместо нее явилась и сама заведующая в неглиже…
Аппетит пропал. Гадливо отодвинув тарелку, Потап рассеянно посмотрел по сторонам. В столовой было скучно. Каждый был занят своими пельменями. Складывалось впечатление, что посетители сюда приходят не на обед, а на работу и, добросовестно пережевав положенную порцию, уходят отдыхать.
Вдруг Потап уловил на себе чей-то взгляд. Из-за соседней стойки, прячась за спинами едоков, за ним подглядывал полутораметровый человек в офицерской ушанке.
— Эй, пацан, поди сюда, — поманил его Мамай.
Мальчишке оказалось около пятидесяти. Он подошел чеканным шагом, отдал честь и подобострастно задрал подбородок. Потап почувствовал себя неловко. Заводить беседы с местным дурачком ему не хотелось.
— Извиняюсь, — буркнул Потап. — Обознался.
Мужичок понимающе улыбнулся и снял шапку, обнажая теплую плешь.