Идти туда, где ты
Шрифт:
Алиса растерянно посмотрела на Илью, потом на гостью.
– Ты о чем? – непонимающе спросила она.
– Я собираюсь ее трахнуть, а твое присутствие это осложняет.
«…у него девок было», - проговорил в ее голове Логинов.
– Ты с ума сошел? – выдохнула Алиса, отчаянно глядя ему в лицо, но злость, исходившая от него, заставила ее отпрянуть и почувствовать боль, как от удара.
– Сошел! Когда с тобой связался! – заорал он. – Думаешь, тебе можно, а мне нет? Моя очередь, ясно?
– Какая очередь?
– Такая! – от его крика барышня в норке
– Поняла, - мрачно сказала Алиса. – Если тебе надоело спать только со мной – так бы и сказал. Я бы давно ушла.
– Ну и вали нахер! Я из-за тебя с отцом на ножах, работу как последний лох ищу! Шмотки собрала и вперед. Прости, подвозить не буду – занят.
Алиса хватала ртом воздух. Должно бы болеть сердце, а скрутило узлом внутренности – не продохнуть.
– Зачем ты так? – прошептала она в никуда.
Ботинки, куртка, рюкзак. Вещи не имели значения. Ничего не имело значения, кроме его злого лица и злых слов. Кроме того, что в его квартире она была случайной. И все остальное – профессиональным блефом.
Илья Макаров сорвал банк.
Илья Макаров наигрался.
Илья Макаров смотрел, как она убегает, до побелевших костяшек вцепившись в руку шалавы, которую приволок домой. И изо всех сил сдерживал в себе желание заорать во всю глотку и расколошматить то, что под руку подвернется.
– Мне больно, - всхлипнула девушка, но он продолжал сжимать пальцы. Потом ломанулся на кухню, к окну, продолжая тащить ее за собой. Алиса бежала по переулку в свете фонарей, будто за ней неслись черти. Шапку не надела, и волосы развевались за плечами. От вида этих ее волос, подпрыгивающих над рюкзаком, к горлу подкатил болезненный ком. Илья едва слышно застонал и, наконец, выпустил локоть перепуганной девчонки. Она метнулась к стене, дико глядя на него. Он же, медленно обернувшись, хмуро сказал:
– Свободна.
Она мотнула головой и дрожащим голосом проговорила:
– Ну ты и псих!
Макаров не ответил. Снова отвернулся к окну. Альки и след простыл. А в его затуманенное алкоголем и яростью сознание проникла жуткая, сковывающая холодом и страхом мысль: больше он никогда ее не увидит.
Дверь снова хлопнула. А он вцепился в подоконник, как до этого в чужую руку. И шумно дышал, продолжая всматриваться в переулок.
Новое начало
***
Воскресное утро Алиса встречала с хлюпающим носом и красными глазами, вжавшись в угол дивана в комнате Аленки Пиотровской. В руках держала огромную чашку с горячим чаем. С чашки на нее весело глядел внушительных размеров мужчина с удивительно подходящим ему отчеством – Потапыч. Аленкин папа, пребывающий ныне в Монголии вместе с супругой и младшей сестрой Аленки. От его смеющихся глаз Алиса принималась рыдать с новой силой.
– Ну вот чего ты опять? – хмуро спросила Алена. – Сколько
– Я не понимаю, что случилось. Утром было все хорошо. На работу меня отвез, обещал вечером приехать. И не приехал. Его как подменили! – всхлипывала Алиса. – И девица эта…
– Бухой был?
Алиса кивнула.
– Ну, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, - уверенно, со знанием дела заявила Аленка. – Кобелина, че ты хочешь-то? Вляпалась, бывает. Пройдет!
– Пройдет… - вздохнула Алиса и посмотрела на телефон. Тот, естественно, молчал. Сама она звонить не решалась. Не зная, чего боится больше – что Илья не ответит, или что ответит и снова наговорит грубостей.
Все его слова кружились в голове, пока она ночью судорожно размышляла, что ей теперь делать. Домой, к маме, вернуться не могла. Во всяком случае, не сейчас. После всего сказанного Ильей выслушивать мамино «я же тебе говорила!» было выше ее сил. Почти удачей, если в ее сложившемся положении хоть что-то могло называться удачей, оказалось то, что вечером звонила Аленка, приехавшая на выходные.
– Пройдет! – продолжала вещать подружка. – Что ты от мажора хочешь, а? Любви большой и чистой? Так он не умеет. Сама говорила, как познакомились, как он приставал тогда. Получил свое, наигрался и бросил. Гад!
Алиса снова кивнула, глядя в счастливые глаза Геннадия Потаповича. Он всегда излучал оптимизм и точно знал, что надо делать. При любом раскладе. Интересно, что бы он посоветовал, если бы не строил свой корабль за тысячу километров от Петербурга.
– Ален, а ты обратно когда? – спросила задумчиво Алиса.
– Та вечером, когда ж еще… мне на пары завтра. Первую прогуляю, а потом… Слушай, а вместе поехали?
– А можно?
– Ну а чего нельзя? – приподняла бровь Аленка. – Что ты тут теряешь? Потрясающе перспективную работу на заправке?
– Зарплату платят вовремя, - криво усмехнулась Алиса.
– Ну позвони, предупреди, в отпуск попросись, в конце концов! У меня поживешь. А то скиснешь здесь.
Алиса понимала, что скиснет в любом месте, но надо было хотя бы попытаться что-то делать. Или что-то изменить. Пусть это будет смена питерских улиц на московские.
– Новодевичий монастырь посмотрю, - истерично хихикнула она.
На работе, к ее огромному изумлению, отпустили без лишних разговоров на две недели. Разве что Петруня что-то крякнул невразумительное про попавшую под хвост вожжу. Что, впрочем, было недалеко от истины в понимании Алисы.
И уже на следующее утро она варила кофе для Аленки, мечущейся по московской квартире в поисках любимых джинсов.
– А в других никак?
– А в других у меня задница, как у бегемота! – рассмеялась Пиотровская и весело подмигнула.
Подруга старалась. Очень старалась делать все для того, чтобы Алисе было хоть немножечко легче. Болтала о том, куда попрет ее после пар, обещала занять по полной программе. Ныла, что ей нужно срочно придумать себе какое-то занятие. «А когда мы с Игорем разошлись, я себе бровь проколола!
– заявила она, будто бы намекая. – Помогло!»