Иду на свет
Шрифт:
— Я спросил тебя, Сант… Что, если вдруг…
Заново разговор завел Данила.
— Ты спросил «в теории», Данила! «В теории», блин! Что я должна была сказать тебе «в теории»? Что счастлива была бы? Но неужели ты правда думаешь…
Санта не договорила. Горло сжалось из-за волнения. Он зря ей напомнил то, что Санта и так не выбрасывала из головы. Его чертов вопрос в теории, её чертов теоретический ответ.
В его представлении она тогда уже его бросила. А Санта ведь не знала…
Санта ведь не подозревала…
Данила
И пусть он отчасти прав — Санта знает, как может быть сложно поладить женщине со старшими детьми её мужчины, как иногда непросто знать, что рядом крутится человек, всегда готовый вмешаться в ваши с ним отношения и всё испортить… Но это всё нельзя обсуждать в теории. В теории нельзя из этого делать хоть какие-то выводы.
Иногда Санте казалось, что своим поведением на протяжении этих трех недель Данила над ней будто поглумился.
— Я думаю, Сант, что у меня тоже были причины волноваться.
Его ответ не звучит обвинительно, но как-то резко сбивает напор. Потому что в этом он тоже прав.
И вся гадость их ситуации в том, что Санта прекрасно понимает Данилу. Не снимает ответственность с себя. Ему правда было из-за чего волноваться.
Она так долго его морозила… Она может и дальше продолжала бы, не заметь в нём странные метаморфозы и не расцени их неправильно…
Ну и чего ещё стоило бы ждать от мужчины, который и так живет с ощущением, что ты нужна ему больше, чем он тебе, а сверху на него сваливается новость, которая с вероятностью девяносто девять и девять вас отдалит?
Будь Санта Данилой, она бы тоже таилась.
Только она не Данила. И свою обиду она не лелеет. Пытается задушить, только не душится…
— Прости…
Шепчет после паузы, вскидывает новый взгляд от коленей в капроне на его профиль…
Видит, что Данила напряжен. Понимает, что ему, наверное, и самому неприятно было озвучить то, что озвучил. Снова его понимает…
И внезапно безумно хочет прижаться. Наплевать на всё и обнять так, как никогда ещё…
— И ты меня…
Его ответный взгляд ещё резковат, как и тон. Но Данила пытается улыбнуться, Санта тоже.
Вздрагивает, когда мужские пальцы тянутся к ее ноге. Ложатся на подол бархатного короткого платья, едут по бедру, протискиваются между коленок, идеально накрывают и сжимают чашечку…
Кровь Санты снова начинает бурлить, она сглатывает, смотря вниз.
— К нам знакомиться подходили… А я смотрела на них и думала… Боже, если кто-то кроме тебя меня коснется — мне плохо же станет…
Санта произносит, продолжая смотреть на руку Данилы, которой у нее на бедре максимально удобно.
Или это они? Или это во всем?
Данила гладит, снова едет чуть вверх… И чувствуя одновременно стыд, а ещё сходу довольно сильную пульсацию желания, Санта расслабляется, разжимает ноги, позволяя скользить свободно. По бедру. По самой нежной коже на внутренней стороне…
Просто по капрону, а будто по голым нервам…
— Кому-то точно плохо стало бы.
Комментарий Данилы — один из тех, на которые тоже можно фыркнуть. Но Санте не хочется.
Она откидывается на подголовник, чуть сьезжает на сиденье, закрывает глаза, сглатывает, чувствуя, как Данила скатывает юбку, ведет ладонью выше, а машина щелкает сигналом поворота.
Её квартира дальше, но сегодня Санта туда не попадёт.
— Дань, ты топчешь же…
— Похер, в химчистку сдам завтра…
Потоптанное пальто — не самый лучший повод для смеха, но с губ Санты слетает именно он.
Только звучит недолго.
Её руки — у Данилы на плечах. Его лоб прижимается к её лбу. В квартире темно, но Санта чувствует его взгляд. Приоткрывает губы, тут же переживает нападение.
Самое сладкое. Чуть-чуть держит хмельную оборону. И сдается. Их языки встречаются, мужские руки сжимают ягодицы и вдавливают женское тело в себя. Санта животом чувствует — он её хочет. Сама же изнемогает с той секунды, когда опустился на водительское место рядом с ней.
Данила целует глубоко, но недолго. Отрывается, крутит Санту, вжимается губами уже шею. Втягивает кожу до болезненности, а Санту пробивает дрожь.
Губы так и остались распахнутыми, с них срывается выдох вперемешку со стоном. А глаза закрыты. Санта поднимает руку, её пальцы скользят по шее Данилы, проезжаются по ёжику на затылке, тянут волосы, она поворачивает голову, приоткрывает губы и вместе с тем, как впускает мужской язык на второе за вечер свидание со своим, Данины руки вжимают её в грудь сильнее.
Они поднялись на этаж, друг друга не коснувшись. Данила даже дверь закрыл вроде бы спокойно.
Санта спокойно же стягивала с плеч пальто, пока он не дернул, пока не отфутболил ногой частично. А частично — встал сверху.
Теперь же гулял по платью, рискуя понаставить следов на коже.
А Санта чувствовала, как вскипает, пусть она и вроде как не чайник.
Данила подталкивает к комоду, Санта вжимается в него бедрами и упирается руками.
Дрожит, чувствуя новое приближение. А ещё новое прижатие — мужского паха к своим ягодицам.
Они займутся сексом здесь, ей понятно… И ей самой не терпится.
Между ног снова пульсирует так же, как в минуты, когда он трогал в машине. Даже соски ноют, хотя им-то ласки пока не досталось.