Иду на вы

Голубев Денис

Ежели б вепрь смог встать, тяжко бы Осмуду пришлось, но тут подоспел Урхо. Подняв рогатину над головой, он что есть силы, с хрустом ломая рёбра, вонзил её по самую поперечину, и надавив, повалил таки вепря на бок. От боли и ярости зверь вовсе обезумел. Урхо с Осмудом, удерживая его побагровели от натуги. С хрипом изрыгая кровавую пену, секач рыхлил землю клыками да копытами, силясь высвободиться. К такому не подступишься - зашибёт.

В этот миг меж охотниками промелькнул Спегги. Заскочил прямо на поваленную тушу и тут же, рубанув секирою вепря по спине, рассёк ему хребет в холке. Кабы

чуть левее взял, мог бы и голову снести! Секира глубоко увязла в теле, но Спегги, ухватив топорище, опёрся на него будто на шест и спрыгнув на землю, рванул за собой. Железо, чавкнув, вышло наружу. Кабан затих, а горбун на него и не глянул - заковылял к Ульфу, какой уже и сам поднялся из травы.

Алое пятно на рубахе было шире ладони, которой Свенальдович зажимал рану на бедре. И всё же, шагал он почти не хромая. Да и со щёк румянец не сошёл - видать не задел секач кровеносную жилу-то. Свезло.

Между тем, три оставшиеся от всей своры собаки улеглись поодаль на землю. Жадно принюхивались, щерили пасти да утробно порыкивали, но ближе подойти не решались.

За собаками вослед поспешил из оврага Хёльми, а из засад выбежали лучники. Двое, а того, что Свейна нигде не видать заметили не сразу.

Попервости, все гурьбою обступили добычу. Недавняя схватка не отпустила ещё. Всяк норовил потрогать грозного зверя, всяк гомонил других не слыша. Те, что поопытней вели себя по-иному. Урхо стоял, опираясь на перекладину искепища, да молча улыбался довольный знатной добычей. Спегги, сняв с пояса мошну и выудив из неё кульки с целебными травами да скрученную в моток ленту льняного полотна, поглядывал искоса на Ульфа. Ну, а Осмуд в сторонке отирал от крови рогатину.

Хёльми первым почуял неладное. Заозиравшись, и не найдя друга, он позвал громко Свейна, но тот, однако, не откликнулся. Тут и прочие встревожились.

Спегги, успев наложить зелья Ульфу на рану, собирался уже её замотать, но отложив льняной лоскут, поманил к себе Хёльми.

– Видишь ли ту сухую берёзу?-спросил горбун, указав на приметное дерево в подлеске.-Отмерь от неё десяток шагов. Там я оставил Свейна. Сходи проведать. И вы оба с ним ступайте.-махнул он лучникам и вновь взялся за Свенальдовича.

Осмуд, держа рогатину наперевес подошёл поближе, а Урхо, тем временем, сбегал за брошенными Ульфом копьями. Не сразу разыскав их в траве, едва обернулся, как из подлеска показался Хёльми.

Нурман, то и дело оглядываясь, возвращался бегом, держа в руке меч да прикрываясь щитом.

Не сговариваясь Урхо с Осмудом встали спина к спине, развернувшись полубоком к чаще и выставив рогатины. Необоронённые они были уязвимы, но в бок попасть труднее чем в грудь или спину, да и брошенную издалека сулицу, либо даже пущённую стрелу опытный вой отобьёт.

Спегги ухватив секиру пристроился за ними. Поднялся и Ульф, опираясь на копьё, точно на посох.

Подбежавший Хёльми втиснулся меж дружинниками, подняв до груди щит, и не оборачиваясь, промолвил коротко:

– Убит. Стрелой.

Никто не изумился. Все смолчали, лишь Спегги спросил:

– Наши лучники где?

– Там оставил,-ответил хирдман.- За лесом приглядеть.

– Веди,- велел горбун.

К подлеску двинулись

тем же порядком как и стояли, без спешки и вроде бы даже с небрежением, но зорко и настороженно оглядывая заросли. В кустах строй было изломался, да идти до прогалины, где хоронился Свейн, оказалось недалёко - всего пару шагов. Тот лежал ликом в землю, согнутую левую ногу подтянув к груди, а в руке сжимая лук. Из шеи, наклоняясь к затылку, торчало древко стрелы перебившей нурману позвонок. Видать, сразу сгинул.

Нурманские лучники, стоя дозором, виднелись средь листвы, остальные же окружили тело.

– С оружием погиб,-пробормотал Ульф.- Как воин.

– Должно быть с колена стрелять примерялся,- подметил Осмуд.- Надел бы шелом, глядишь, остался бы жив.

Хёльми покачал головой:

– Нет. У него шлем без бармицы.

Спегги, склонившись над погибшим, поковырял в ране ножом, и потянув за древко, вынул стрелу. Окрашенный кровью наконечник оказался искусно вытесан из камня.

– Древлянская,- со злобою прошипел Хёльми. Свейн доводился ему едва ли не побратимом.-Видал я такие прежде.

– Конечно древлянская,-отозвался горбун.-Откуда тут взяться хазарской.

Урхо, молча оглядываясь окрест, пожал недоумённо плечами да почесал затылок.

– Не возьму в толк откуда стреляли,-обмолвился он.-Скрытно по таким зарослям не подобраться, да и били вроде как сверху. С дерева? Так до лесу-то больно уж далёко...

– Конечно из лесу,- Спегги отбросил вон вражью стрелу.-Больше не откуда.

– Оглядеться бы. Может статься...-начал было Урхо, но горбун его перебил:

– Недосуг теперь. Древляне, должно, малым числом были, либо вовсе один. Ежели подмогу приведут, нас тут из засад как гусей постреляют. Выступать надобно. Путь долог, а добыча тяжела. Ныне же ещё и Свейна нести придётся. Не оставлять же соратника зверью на поживу.

Все закивали согласно, кроме Осмуда, какой, переводя взор то на далёкие деревья, то на Спегги, едва заметно покачал головою.

– Лучники до срока пусть тут остаются, а ты, Хёльми, наруби жердей,- велел Ульф.- Четырёх довольно будет. Да, не отлучайся далёко, здесь руби. Мы же пока вепря разделаем.

На том и порешили.

Воротясь на поляну, вспороли тушу и вытянули скользкие потроха. Не все, понятно, кишки только, но нести полегче будет. Тяжёлый, исходящий смрадным паром клубок откинули подалее, псам. Те, небось, свою долю добычи честно заслужили, троих потеряв - двух секач сразу насмерть уложил да одному хребет перешиб. Его потом Хёльми прирезал.

Собаки, против обыкновения, свариться не стали, однако на обильное угощение набросились с алчностью, урча и чавкая перемазанными в кабаньем помёте мордами.

Осмуд чистил руки, когда к нему подошёл Ульф.

– Ныне я оплошал,-молвил нурман, прямо глянув в очи гридню.

– Так,-кивнул тот.- Однако не из трусости, но от горячей крови.

– Верно,-согласился Свенальдович.-Снова моя горячая кровь. А ты мне вновь живот сохранил. Теперь своим рискуя.

Осмуд пожал плечами.

– Ну, кабы не сохранил, ныне вместо свинины, ты бы угощался козлятиной. Я слыхал, будто Тор не слишком жалует разумных, зато безрассудных привечает.