Иду на вы
Шрифт:
Звенислав неожиданно заинтересовался последними словами смерда.
– Как ты сказал? Одолень? Траву? – быстро переспросил он.
– А что, есть такая?!
– Ну да! Мы ее малым детям, чтобы во время набегов не плакали, даем!
– И что… помогает?
– Еще как! – усмехнулся Славко.
– Чуть сами на половцев не бросаются!
– Слушай! – подался к нему купеческий сын.
– Вот бы и мне такую!
«А ведь он сам, как дите малое!» - ахнул про себя Славко.
И, пока Звенислав, не разбирая дороги, пробивался к нему, быстро
«Может, воспользоваться этим? А? Чтоб хоть со спокойной совестью его здесь оставить… Но только не сразу, не вдруг, а то не поверит!»
И вслух, явно раззадоривая купеческого сына, стал говорить:
– Одолень-траву, говоришь? Ишь, чего захотел!
– Ну, Славко!
– Да я бы с радостью, только, видишь ли, нет ее у меня при себе сейчас…
– У-уу! – разочарованно протянул Звенислав.
– Ну, сам подумай, зачем она мне? Я и без нее – храбрый! А в деревню за ней теперь, сам знаешь, как идти…
– Да уж как не знать… упавшим голосом согласился купеческий сын.
– Но зато мне ведомо, где она растет!
– таинственно понижая голос, поманил его к себе пальцем Славко.
Звенислав оживился и, подбежав, стал просить:
– Где? Ну?! Покажи!..
Славко слегка потомил его, затем перевел указательный палец на первые попавшиеся на глаза на кусты и сугробы, и сказал:
– А вот на той полянке. Видишь, между ельником и березкой! Летом – там маленький пруд!
– Так что ж мы тогда стоим?
– Ишь, скорый какой! – приостановил его за рукав своей бывшей овчинки Славко.
– А ну, как там волк?
– Ну и что? Нас ведь двое… - напомнил Звенислав и, осекаясь на полуслове, ахнул: - Вот это да! Это что же – я волка не испугался?! Ну, и одолень трава! На расстоянии действует!
«И правда, действует!» – думая, правда, о своем, удивился Славко.
– Бежим за ней скорее!
– Рванулся к поляне Звенислав и, оглянувшись, заторопил: - Ну, что ты стоишь?
– Так я тебе и побежал! – опершись на саблю, хмыкнул Славко.
– Сам и иди.
Звенислав остановился и, сразу сникая, сказал:
– Да, но… ведь я не отведал ее еще! И потом, я не знаю, какая она из себя… А ты знаешь! Славко, ну, что тебе стоит? Нарви мне ее немножко… сам, и дай, а?..
– Так-таки прямо и дай! – торгуясь, прямо как купец на торжище, усмехнулся Славко.
– Ну, не хочешь даром - продай! Я тебе за нее - целый златник дам! Мало? Три! Пять! Десять!!!
– Десять? Златников?! – думая, что купеческий сын тоже ведет свою игру, не поверил Славко.
– Да где ж ты их здесь возьмешь!
– У меня есть! Правда! Только я их тут, неподалеку спрятал! – принялся заверять Звенислав, и умоляюще прося не спрашивать, где именно, добавил: - Один только на всякий случай при себе оставил. Вот, держи!
Звенислав достал спрятанную за щекой золотую монету и протянул Славке. Тот осторожно взял ее, попробовал на зуб, проверяя, настоящая ли, и, со вздохом, вернул обратно.
«Надо же, первый раз в руках золото держу!
– Ишь? Продай! Тогда бы все люди богатырями стали! И злые, и добрые! Разве так можно?
«Не взял золота! Отказался от целых десяти златников! Значит – точно правду говорит!» - понял Звенислав и, одновременно упрашивая и соглашаясь, зачастил:
– Конечно, нельзя! А мне все время - бояться можно? В темноте один оставаться не могу. Птица над головой пролетела – страшно! Заяц через дорогу пробежал – больше него трясусь! Я ведь из-за того и с повозки-то выпал! Думаешь, я сам не мечтаю стать таким, как Мономах, как гонец, или вон, как ты? Славко, не отказывай! Я ведь - только для добрых дел и… как друга тебя прошу!
Славко поглядел на Звенислава, потом на то место, где должны еще были быть половцы, и решил, что пора уже делать вид, что сдается:
– Ну, раз только для добрых. И как друга… Ладно! – махнул он рукой.
– Ин быть, по-твоему! Сейчас принесу! Только ты - отвернись! И, чур, не подглядывать!
Славко прошел на поляну, разгреб узкими носами дорогих сапожек ноздреватый снег и, покопавшись среди прелой листвы, вернулся к дожидавшемуся его с нетерпением Звениславу с целым пучком зеленой травы.
– Вот, держи! Жуй скорее!
Однако Звенислав, вместо того, чтобы сразу приняться за желанную траву, сначала трижды перекрестился на восток и потом принялся с мольбой в голосе шептать слова молитвы.
– Ты что это? Идти ведь пора! – глядя на него с удивлением, заторопил Славко.
– Погоди, нельзя же ее сразу так! – умоляюще попросил Звенислав.
– Она без молитвы никакой силы иметь не будет!
– Ты-то откуда знаешь?
– Отец Феодор в храме говорил, что любое врачевство или целебное снадобье только тогда в пользу пойдет, если принимать его с молитвой и верой, - явно подражая тоном священнику, сказал купеческий сын. – Так и тут, - показал он на принесенную Славкой траву.
– Без молитвы это, вроде, как просто дикий лук или конский щавель, а с молитвой – одолень-трава!
– А нашего священника половцы вместе с храмом сожгли! – вздохнул Славко. – Потом волхв приходил, призывал дубу, в который молния ударила, поклоняться.
– И вы… поклонились? – с еще большим, чем всегда, страхом посмотрел на Славку Звенислав.
– Ага!
– усмехнулся тот.
– Дед Завид так ему поклонился, что он навсегда дорогу к нам позабыл!
Звенислав засмеялся, но, вспомнив, что молится, сразу посерьезнел. Закончив молитву, он положил в рот пару стебельков и замер, прислушиваясь к себе.