Идущие к свету, рожденные тьмой
Шрифт:
Их путешествие закончилось у высокой резной двери. На этот раз храмовник, открыв дверь, пропустил вперед Фейнис, а затем зашел сам. Личный кабинет старшей чародейки Меелин казался тесным из-за плотно стоявших вдоль стены шкафов с книгами и большого стола, располагавшегося в центре. Сама чародейка сидела в своем кресле с высокой спинкой и резными грифонами на подлокотниках. На столе перед ней были разложены бумаги и принадлежности для письма. В кабинете находилось двое мужчин. Один молодой в темно-коричневой накидке с капюшоном стоял возле двери, второй, облаченный
Как только Фейнис вошла в комнату, незнакомец, облаченный в доспех, повернулся к двери и немедленно встал, пристально вглядываясь в ее лицо. Фейнис он показался смутно знакомым. Тем временем мужчина, не обнаружив в ее взгляде ожидаемого отклика, подошел ближе.
– Фейнис?
– спросил он.
– Ты не узнаешь меня?
– Вы мне кажетесь знакомым, - ответила она.
– Только не могу вспомнить ваше имя.
На лице мужчины отразилась досада. Он порывисто поднял руку и коснулся руки Фейнис.
– Я Родрик. Родрик Хорн. Мы встречались. Давно.
Фейнис начинала вспоминать этого человека. Почему то она помнила мальчика Родрика Хорна и мужчину Родрика Хорна. Странная и непонятная память об этом человеке. Фейнис решила, что позднее поразмышляет над этим странным явлением, а сейчас лишь кивнула.
– Да, я помню вас, сир Родрик. Вам удалось стать серым стражем?
Родрик Хорн растеряно отступил назад, отпустив ее руку.
– Что с ней случилось?
– спросил он, повернувшись к Меелин.
Старшая чародейка сложила руки на груди и повернула лицо к единственному окну, который был в ее кабинете. Какое-то время она всматривалась в затухающее пламя заката.
– Вскоре после того, как Фейнис доставили в башню, случился неприятный инцидент, - наконец начала говорить Меелин.
– Я была ее наставницей и прекрасно помню тот случай. Произошел сильный выброс магической энергии. При этом погиб храмовник. Фейнис признали непригодной к дальнейшему обучению, и храмовники настояли на ее усмирении. Отметка на ее лице должна была дать вам знать об этом.
Плечи Родрика Хорна поникли. Он устало оперся руками о стол старшей чародейки, будто согнувшись под непосильным грузом.
– Я слышал об усмиренных, - глухо сказал он, - Но никогда не сталкивался с ними лично.
Сопровождавший Родрика мужчина подошел к серому стражу и тронул его за плечо.
– Кажется, мы зря потратили время, - едва слышно сказал он.
– Больше нам здесь нечего делать.
Родрик Хорн поднял лицо и посмотрел на Меелин.
– С этим ничего нельзя поделать?
Меелин покачала головой.
– Насколько мне известно, нет.
– ответила она.
– Может, вам сможет помочь кто-то другой из магов? Мы ценим заслуги серых стражей и готовы оказать любую посильную помощь вашему ордену.
Серый страж покачал головой.
– Тогда самое малое, что мы можем для вас сделать, это предложить вам воспользоваться нашим гостеприимством и провести в башне ночь, - сказала старшая чародейка.
– Перед обратной дорогой нам не помешает отдохнуть, - заметил
– Хорошо, мы с благодарностью воспользуемся вашим предложением, - согласился подавленный Родрик Хорн.
Меелин поднялась со своего места, давая понять, что разговор закончился.
– Тогда с вашего позволения брат-храмовник сопроводит Фейнис в ее комнату, а я лично провожу вас в гостевые комнаты башни.
Озвученная старшей чародейкой история мало что добавила к тому, что знала сама Фейнис. Она смутно помнила тот случай, приведший к ее усмирению, а само Усмирение и вовсе не отложилось в ее памяти. На этом месте не было ничего, только пустота. Но почему-то этот серый страж, Родрик Хорн, придавал тем давно произошедшим событиям огромное значение. Он был явно сломлен и опустошен тем фактом, что Фейнис не имеет ни малейшего представления о каких-то важных подробностях случившегося тогда.
Храмовник, сопровождавший Фейнис, уже открыл дверь и дожидался ее. Фейнис хотела уже подчиниться распоряжению старшей чародейки, но напоследок какой-то запрятанный глубоко внутри нее кусочек памяти шевельнулся, заставив ее обернуться к Родрику Хорну.
– Я помню, что дарила вам заколку на память, - сказала она, обращаясь к серому стражу.
Родрик Хорн на мгновение прикрыл глаза. Кажется, в этот момент он переживал какую-то внутреннюю боль. Его открывшиеся глаза покраснели, а голос прозвучал тихо и надломлено.
– Фейнис, прости, но я не смог уберечь ее, - серый страж подошел к ней и, взяв ее ладонь в свою левую руку, провел пальцами Фейнис по раскрытой ладони своей правой руки.
– Остался лишь этот шрам на моей руке.
Пальцы Фейнис коснулись грубо заросшей шероховатой плоти. Но кроме этого она почувствовала в глубине под кожей мельчайшие частички металла, когда-то бывшие частью магической вещи, сейчас же потерявшие свою силу и лишь слабо дающие о себе знать сквозь плоть. Они несли в себе части некогда сложного рисунка, чьего-то старого, но странно знакомого замысла. Фейнис уже сталкивалась с подобным, когда ей приносили поломанный магический посох или амулет, и она приступала к их починке, восстанавливая первоначальный замысел фрагмент за фрагментов, кусочек за кусочком. Вот и на этот раза Фейнис поняла, что смогла бы воссоздать этот рисунок, но, увы, его разрозненные фрагменты были сокрыты в теле серого стража. Впрочем, даже это можно было поправить. Фейнис свободной рукой обхватила свой амулет, висевший у нее на груди и под ее пальцами он стал пульсировать мягким теплым рисунком.
– Тогда взамен я подарю вам это, - сказала Фейнис, и, сняв свой амулет, протянула серому стражу.
Вперед выступил храмовник и перехватил руку Фейнис. Он выхватил из ее ладони амулет и стал вертеть перед глазами.
– В нем нет ничего необычного, брат-храмовник, - вступилась Меелин.
– Обычный оберег, которые мастерят усмиренные, чтобы занять себя в свободное время.
Храмовник последний раз посмотрел на простенький металлический кружок и молча протянул его Родрику Хорну.