Идущие сквозь миры
Шрифт:
По предложению князя корабль получил название «Таэранги», что на одном из древних гавайских диалектов означает «Идущий вдаль».
Куда мы поплывем — уже было известно.
Стараниями Мидары планшетка наконец выдала маршрут, который мог привести Дмитрия домой в период в пределах года с момента похищения, так что он ходил именинником. И маршрут проходил всего через восемь миров, правда, по двадцати пяти струнам. Но большая их часть была компактно расположена в одном районе, и при удаче это заняло бы месяца четыре.
Было решено, что с ним останутся и остальные трое — Ингольф,
Правда, в одиночку это будет не так просто, хотя конструкция «Таэранги» и предусматривала возможность управления одним человеком.
Но тут вызвался помочь Дмитрий. Я, разумеется, захочу отдохнуть после подобного броска, и лучшего места, чем одно из его имений, придумать невозможно. За это время он добудет для меня нужные документы, снабдит кое-каким золотишком, и я смогу отправиться в путь.
Причем воспользуюсь для этого достаточно развитой и скоростной транспортной сетью его родного мира. Поблизости от которого — опять-таки если верить планшетке — находится несколько аналогичных миров, через которые мне и следует проложить маршрут. Правда, при этом получалось, что потребуется задействовать струн двадцать как минимум. Но ведь и добираться до них я буду по воздуху и на поезде, а не под парусом… И я буду дома.
Что я буду делать вернувшись? Ну, например, могу попробовать восстановить в памяти те разделы гравифизики, с которыми успел — пусть и поверхностно — познакомиться на Таххаре. Получится из этого что-то или нет, и нужно ли вообще это делать? Там посмотрим. А еще я попробую наладить отношения с той, чей телефон сгорел семь лет назад вместе с моей записной книжкой, с кем слегка поругался за пару дней до того, как покинуть свой мир…
Сборы заняли совсем мало времени, и вот все было готово.
Последний наш день здесь мы решили провести все вместе — и остающиеся и уходящие.
С утра мы сидели на маленькой терраске под легчайшим навесом из светоотражающей пленки, пили легкое местное вино, закусывая его фруктовым салатом и копченой рыбой, и беседовали на отвлеченные темы.
По молчаливому уговору мы не вспоминали прошлое и не касались будущего.
Будущее у нас отныне у каждого свое. А прошлое… О прошлом еще будет время вспомнить… Потом.
На палубе «Таэранги» возились друзья будущего мужа Мидары. Они готовили корабль к отплытию, время от времени делая нам знаки — почти все готово.
Мидара попросила их помочь нам, и они откликнулись на эту просьбу совершенно бескорыстно, не задавая вопросов, кто мы такие, откуда взялись и куда собираемся уходить. Что она сказала ему о себе — я не спрашивал.
Думаю, она нашла, как и что объяснить ему. В этом мире тоже не все так спокойно и благостно, как нам казалось вначале.
Есть закрытые от посторонних острова и архипелаги, где власть принадлежит суровым и не очень доброжелательным к чужакам сектам, есть тайные религиозные союзы, есть большой остров Тхан-Такх, на котором происходит то, что на обычном языке именуется чертовщиной, и о котором мало что известно — но люди живут
И вот сейчас истекают последние минуты.
Вино было выпито до капли, а мы все сидели за столом, и никто не мог решиться сделать первый шаг.
Наконец я поднялся. Все дружно встали и замерли на месте.
Мы молчали. Все слова были уже сказаны.
Мидара вдруг порывисто обняла Таисию, крепко прижав к себе. Губы ее неслышно прошептали какое-то слово, и я угадал, что это за слово. «Прости» — что она еще могла сказать? Потом, оттолкнув подругу, отошла на несколько шагов.
Один за другим мы поднялись на палубу.
Дмитрий с Ингольфом развернули парус, и Орминис безжалостно рубанул лезвием ножа по натянувшемуся швартовому канату.
«Таэранги» отошел от причала, бесшумно заскользив по штилевому океану.
Так уже было множество раз в моей жизни.
Только прежде мои друзья были рядом, на палубе корабля, а берег — чужим, где я был лишь мимолетным и незваным гостем.
Теперь же на этом берегу остались мои товарищи — наверное, самые близкие в моей жизни, которых я подсознательно привык воспринимать как единое целое с собой, ближе, чем кровная родня. Таких друзей у меня уже не будет.
Они все — шестеро — стояли на пристани, глядя на нас.
Так это и осталось в моей памяти, как фотоснимок на прощание.
Крайняя слева, наособицу, — Файтах, изо всех сил старавшаяся казаться спокойной и отрешенной. Рядом с ней — Тронк, чья физиономия выглядела весьма глупо.
Мидара, за спиной которой маячил тот, кому суждено, как она сама говорила, стать ее счастьем. Рихард, с независимым видом скрестивший руки на груди, и его сестра. Рядом с Ильдико стоял, как бы невзначай поддерживая ее под руку, Секер Анк.
В душе не было ничего, кроме легкой печали расставания.
Они нашли свой дом, а сколько еще странствовать мне?
Итак, нас осталось четверо. Дмитрий Голицын-Кахуна, князь Российской империи. Ингольф, в далеком прошлом предводитель дружины в полтораста человек. Орминис, бывший пират. Таисия, бывшая крепостная.
И я, отныне их капитан.
Ветер гнал наш кораблик все дальше. Все меньше становились фигурки стоявших на причале. Вот уже только крошечные точки были видны на фоне белого с зеленью берега. Затем и они скрылись в дымке и закатных бликах. А потом берег начал как бы проваливаться, скрываясь за дугой горизонта. В сумерках лишь вершина одинокой горы возвышалась там, где остались наши товарищи. Навсегда…
Вместо эпилога
ОСТАВШИЙСЯ ОДИН
С экрана видиона доносился истошный рев боевых мамонтов, лязг оружия, крики и стоны сражающихся.
На залитой солнечным светом и запруженной людьми площади кипела битва. Впереди толпы, штурмующей дворец царя Атлантиды — ничтожного и жестокого Такабади — Итта II, билась неразлучная троица друзей.
Светловолосый гиперборей Мрак направо и налево рубил сверкающей секирой, выкованной из обломков железного метеорита. Громадный африканец Кафи ловко орудовал неподъемной дубиной, усаженной острыми кремнями.