Идущий
Шрифт:
— Детёныш вепря, — прошептал он.
В глазах Камня было недоумение. Булох подумал, не зайти ли в камеру, и не решился. Не хватать же мальчишку, в самом деле!
Ничего страшного не происходило. Булох с облегчением подумал, что во всём виновато его воображение и страхи, рождённые словами Флека. Когда вам обещают содрать кожу живьём, вряд ли это доставит удовольствие. Конечно, главная причина в его усталости, в этом состоянии кто угодно проявит слабость.
Булох отвернулся. Хотел вернуться на прежнее место, но его остановило выражение лица Камня. Оно изменилось. Булох никогда бы не подумал,
Булох оглянулся.
Мальчик по–прежнему стоял к ним спиной, но что–то изменилось. Прежде, чем Булох осознал, что именно, мальчик уперся лбом в стену, причём руки по–прежнему держал вытянутыми вперёд. Он не мог так стоять, ему должна мешать стена.
Булох бросился к прутьям камеры.
— Эй ты, щенок! Повернись! Кому говорят?
Если ребёнок и слышал это обращение, в чём Булох усомнился, оно не подействовало.
Большего Булох не успел. В следующую секунду мальчик растворился в стене.
ГЛАВА 29
Клунс
Клунс давился безмолвной паникой, как нечто гигантское, уродливое, что, наконец–то, получило по заслугам, по незнанию приняв внутрь то, что вызвало сильнейшее отравление. Около четырёх десятков стражников носились по мрачным коридорам с глухими восклицаниями, утверждавшими, что поиски пока безуспешны.
Начиналось это медленно, неповоротливо, будто не желало того, что неминуемо наступит.
Когда Камень и Булох увидели, что камера пуста, они созерцали эту пустоту не меньше минуты, прежде чем что–то сделали. Но и делом это сложно назвать. Скорее это была паника, заглушаемая трансом, что протягивал к ним свои руки.
Первым очнулся Камень. Он поднялся, проковылял к камере, открыл дверь и заглянул внутрь. Смысла в этом не было, прутья позволяли видеть камеру, находясь снаружи. Булох пошёл ещё дальше. Он отпихнул Камня, вбежал внутрь, заметался, как зверь, угодивший по случайности в клетку, хлопками исследовал стену, будто жаждал убедиться, что та цела и не содержит в себе невидимых глазу лазеек. Перед ним находилась обычная каменная стена, и ее ничто не нарушало, несмотря на то, что несколько минут назад сквозь неё прошёл мальчик.
И тогда, ощупав стену едва ли не полностью, Булох издал рёв раненого животного.
Шрам, подпрыгнувший при этих звуках, заметил двух партнёров в клетке, попытался найти взглядом мальчика, но ему это не удалось.
— Гурина звать? — спросил Камень Булоха.
Ответом ему был повторный рёв. Булох выскочил наружу, заметался по коридору, отдавив ногу Шраму, бросился к соседним камерам, выскочил в параллельный коридор, затем в следующий. Вернулся, снова заглядывая в соседние камеры. Он еще надеялся, что мальчик, совершив непостижимый фокус, находится где–то здесь. Несмотря на их общую незавидную участь, положение Булоха было куда мрачнее. Он ведь являлся командиром тройки.
— Да, — прошептал Шрам, наблюдая за нервными потугами Булоха. — Надо позвать Гурина.
Так они и сделали. Кроме того, доложили Толгу. Это было наипервейшим делом если кто–то из заключённых Клунса не оказывался на своём месте, об этом должен сначала узнать главный надсмотрщик.
Толг
Это имело определённый успех. Гурин убедился, что мальчика в камере нет, и увидел трёх гвардейцев, подчинявшихся непосредственно ему и охранявших камеру. Однако добиться чего–то определённого оказалось не так–то просто. От Камня и Шрама бывало немного толку, если речь шла о пересказе минувшего события своими словами. Булох же ополоумел. После приказа стоять на месте, он дёргался, что–то бормотал, и даже пощёчина, которой его наградил при всех Гурин, не принесла желаемого результата.
Тогда Гурин пошёл на крайнюю меру, подобное он ни разу не применял к кому–то из этой троицы.
Он обнажил свой меч и приставил остриё Булоху к груди.
— Теперь так, — произнёс Гурин ровным голосом. — Сейчас ты мне расскажешь, что тут произошло. Или я проткну тебе брюхо.
Пауза. Гурин добавил:
— Ты меня понимаешь?
Средство помогло. Глядя на лезвие, тускло отражавшее блики факелов, Булох произнёс:
— Мальчик сбежал, Гурин.
Тот кивнул:
— Это я уже понял. Теперь скажи, как ему это удалось? Вы проспали?
— Кажется, он… прошёл сквозь дальнюю стену.
Гурин не спросил, послышалось ли ему то, что только что произнёс Булох. Он вообще ничего не сказал. Просто смотрел, внимательно изучая скулы Булоха, кадык, подрагивающий, как кролик, пойманный в силки, нос Булоха, его лоб, испещрённый бисеринками пота, его светлые волосы, давно не ощущавшие расчёски, спутанные, слипшиеся. И его глаза.
В глазах был не только страх за свою участь, но и поразительной силы недоумение. Казалось, Булох сам не верил тому, что увидел. Тем не менее, он передал то, что видели его глаза. Гурин видел, что Булох не врёт, не дурачится и что он в здравом рассудке, во всяком случае, пока.
Стражники, в большинстве своём слышавшие то, что сказал Булохом, тоже молчали. Правда, один из них, усмехнувшись, крякнул, но, ощутив общую подавленность, тут же заткнулся, Гурину даже не понадобилось поворачиваться к нему. Похоже, немногие из присутствующих вообще осознали услышанное.
К счастью, Толг являлся человеком действия и не вдавался в анализ того, что происходит вопреки его видению мира. Что бы ни сделал мальчик, он покинул камеру, но это не означало, что он покинул Клунс. Чтобы выйти наружу, нужно миновать множество стен и дверей, самое главное — дверей. Потому, как у дверей всегда находился кто–то. И, если тройка уважаемых гвардейцев лопухнулась, это не значило, что то же самое сделали остальные стражники. Толг отрывистым рыканием привёл своих людей в движение. И те немного неуклюже побежали в нескольких направлениях. На всякий случай Толг отправил пяток воинов за пределы Клунса, проверить, не превзошёл ли мальчишка все их ожидания и не прячется ли под стенами крепости. Это не считая дозорного, начавшего по стенам обход по периметру, изучая направления, ведущие к Клунсу.