Иеремиевы огни
Шрифт:
Пока нужное количество крови Аспитиса, тёмной из-за сидящей в ней альмеги, отходило к Рэксу, Мессия не отрывал от него взгляда. Почти на той же линии была Салли, следящая за их с Аланом личным прибором считывания никому не понятных показателей, и можно было сразу наблюдать и за ней. Никаких признаков беспокойства бело-зелёно-волосая сильвисса не проявляла, но Аспитис всё равно чувствовал, как вместе со слабостью от потери крови его всё больше охватывает страх.
По окончании их увезли обратно. Цвет лица Рэкса вновь стал смуглым, потом по телу стали прокатываться судороги, фиксируемые на мониторе неровными скачками кардиограммы. Алан, обосновавшийся
Успокоился он лишь в середине ночи, когда Салли, сверившись с приборами, некоторое время не показывающими ни судорог, ни аритмии, с облегчением выдохнула:
— Он спит. Отбой панике. Кто хочет, может расходиться.
— В смысле, по полной программе расходиться? — с нервным смешком уточнила Гери, и Салли указала ей на дверь сестринской.
— В смысле, расходиться спать, дорогая. Дверь открывается от себя.
— Да иди ты, — беззлобно огрызнулась медсестра и, встав, потянула за собой Анжелу. Аспитис выдохнул, благодарно взглянул на Берссов и почти без перехода рухнул в сон.
Первым, что Мессия увидел поутру, проснувшись, были почти чёрные глаза Рэкса. Он смотрел на него и слабо улыбался.
Глава 7
Перелом
Поняв, что Рэкс улыбается по-настоящему и действительно видит его, а не просто спит с открытыми глазами и механически искривившимся лицом, Аспитис хотел скрыть радость, но не сумел. Слишком уж он испереживался за своего единственного по значимости для мира и ценности для него самого коллегу за всё прошедшее время, чтобы сейчас притворяться, будто они чужие друг другу.
— Ну наконец и мне представился шанс спасти тебе жизнь, — подмигнул Рэксу Аспитис. — Хоть часть долга отдал. Да и ты теперь будешь меньше думать о собственном всемогуществе и вездесущности. Кстати, это тебе наверняка интересно: твой Керен цел и здоров, на данный момент охраняет нас там, за дверью. Мой Энгельберт парочкой этажей выше, но тоже жить будет. Так что можешь спокойно спать дальше.
Рэкс благодарно моргнул и, медленно отвернувшись, прикрыл глаза. Аспитис огляделся: дверь в сестринскую, как и в палату, была плотно закрыта, возможно, утро ещё даже толком не наступило. Решив последовать тому же совету, что он дал Рэксу, Мессия чуть поменял местоположение, чтобы не так тянуло загипсованную руку, и опять уснул.
В следующий раз Аспитиса разбудил шум, который он, как бывалый боец, не мог проигнорировать ни в каком из состояний. Включившись в реальность, первым, что заставило его в изумлении напрячься, был незнамо как оказавшийся в их палате высокий и худой смуглокожий и синеволосый молодой парень — сплошное мельтешащее месиво из нескольких цветов, преобладающим среди которых был ярко-красный. Дверь за ним стояла нараспашку, сам он, хватаясь за стену и одновременно косяк, пытался удержаться внутри помещения — переведя взгляд за него, Аспитис понял, что Керен и Мисао, злые как черти, в четыре руки тащат его за порог. Парень не издавал ни звука и вертелся так, что совершенно невозможно было понять, ни сколько ему примерно лет, ни какой он расы.
— А ну отцепился! — пропыхтел Мисао, с силой дёргая на себя нарушителя приёмного режима. — Я тебе сейчас в голову выстрелю, не вынуждай меня!
— Да что ты с ним церемонишься, Мисао! Двинься, сейчас всё будет! — грозно пообещал Керен, из-за соратника занимающий не очень удачную позицию и потому
— Это ещё кто?
Все трое у дверей замерли на мгновение, и парень, оказавшийся огелем, помахал Аспитису свободной рукой с длинными, рыжеющими на кончиках пальцами.
— Гидеон Меддал, Мессия, независимое издание «Максима»! — представился он играющим, с рваным ритмом голосом. — Позволите взять интервью?
— Я считаю до трёх, оппозиционер хренов, — рыкнул Керен и рывком оторвал от стены не успевшего усилить хват огеля. Дверь за ними начала закрываться, однако Гидеон боднул её головой, вынуждая опять распахнуться, и Аспитис, сдерживая улыбку, велел:
— Отставить суету! Как же этот оппозиционер проник в больницу и почти в палату?
— Похоже, одним и тем же приёмом, — буркнул Керен, придерживая ногой дверь и методично скручивая огеля в бараний рог. В последнее его движение Гидеон рухнул на колени, низко опустив лохматую синюю голову, однако тяжёлые очки с белыми стёклами, скрывающие глаза, остались неведомым образом держаться на переносице. — Пронёсся метеором и мимо них, и мимо нас. Пока слушали по рации «Тревога, проникновение!», он уже здесь вынырнул и сразу к вам. Едва поймать успели. Ну, Меддал, акула ты перистая, отвечай, откуда расположение палаты знаешь?!
Гидеон охнул от пинка под рёбра и возмутился:
— Не имеете права! Я представитель четвёртой власти!
— А я первой, — закатил глаза Керен, кажется, едва сдерживаясь, чтобы не зарядить ему ногой ещё и в голову. Стоящий рядом Мисао тоже рассматривал журналиста с преувеличенной кровожадностью.
— Вы неправильно считаете, — безапелляционным тоном заявил огель, вскидывая голову. — И кстати, если не хотите потоков ненависти в вашу сторону от наших читателей, господин Камов, я бы вам посоветовал…
Керен дослушивать не стал. Щедро пнув Гидеона под зад и тем самым заставив его растянуться на полу, он вздёрнул его за шиворот алого плаща — Аспитис наконец увидел, что на огеле был именно плащ до колен, чёрные обтягивающие штаны и высокие ботинки на ярко-серебристой шнуровке — и начал вытаскивать из палаты.
— Подожди, — остановил его Мессия, давно уже жаждавший хоть каких-то развлечений. Керен вскинул брови. — Оставь. Мы поболтаем недолго. Обыщи только, чтоб без эксцессов.
— Вы серьёзно? — не поверил своим ушам Мисао. Аспитис чуть склонил набок голову, насмешливо улыбаясь, и охранники, почти одновременно пожав плечами, быстро прохлопали уже торжествующего Гидеона по всему телу без исключения. Потом, после неслышимого Аспитису напутствия от Керена на ухо, втолкнули в палату. Керен замер на пороге, не отрывая взгляда от журналиста.
— Вот спасибо, не ожидал, — довольно проговорил огель, отряхиваясь и длинными шагами направляясь сразу к обеим кроватям. Лицо у него, как и у всех представителей этой расы, было широкое и круглое, с плоскими, почти невидными скулами, но, несмотря на это, худое до того, что можно было разглядеть каждый выступ черепа. В подбородке блестел прозрачный светло-фиолетовый камень серьги, ещё три её сестры усыпали в произвольном порядке левое ухо. Из-под полурасстёгнутого плаща проглядывала чёрная водолазка, на шее — тонкая цепь с подвеской в виде волчьей лапы. Если бы Гидеон не представился журналистом, Аспитис ни за что не принял бы его за кого-либо, кроме прогрессивного студента — любителя альтернативных культур.