Иероглиф смерти
Шрифт:
– А…
– Давай не будем больше обсуждать эту тему, – перебила Маша. – Пока я сама этого не захочу.
– Как скажешь.
Из прихожей донесся переливчатый перезвон.
– О, а вот и наш борзописец! – воскликнул Стас.
– Прилетел на запах коньяка, – усмехнулся Волохов.
Мария вышла в прихожую и открыла дверь. Глеб Корсак стоял на пороге с букетом алых роз в руке. Выглядел он бодрым и элегантно небрежным; впрочем, как всегда.
– Привет!
– Здравствуй!
Они поцеловались. Глеб
– Не знал, какие цветы ты любишь.
– Всякие. Но розы больше всех. Спасибо! – Маша взяла букет и поднесла его к лицу. – Боже, как пахнут!
Она привстала на цыпочки и поцеловала Корсака в губы.
– Раздевайся и скорее проходи к столу. А то у меня в гостиной два троглодита помирают с голоду.
Она повернулась было, чтобы идти, но Глеб взял ее за руку.
– Маш, подожди… Мне нужно ехать.
– Как ехать? – опешила Мария.
Он виновато пожал плечами:
– Срочная командировка.
– А предупредить ты не мог?
– Да я сам узнал всего полчаса назад.
Маша поникла.
– Жаль. Думала, посидим, познакомишься поближе с ребятами. Но надо так надо. Кстати, ты рассчитался со своим карточным долгом?
– Да, все в порядке.
– Ну, хоть что-то хорошее. Слушай, давай хоть пару кусочков буженины тебе с собой заверну, а?
Корсак улыбнулся:
– Почему нет.
Маша убежала в гостиную и вскоре вернулась – без цветов, но с пластиковым контейнером, в котором лежали несколько кусочков буженины. Глеб взял контейнер, открыл крышку, понюхал.
– На вид – великолепно, – одобрил он. Глянул на Машу лукавым взглядом и констатировал: – Значит, ты умеешь готовить.
– Не ожидал?
Глеб покачал головой:
– Нет.
– Я четыре месяца не готовила. Не для кого было. А для себя одной не люблю.
Глеб закрыл контейнер и убрал его в холщовую сумку.
– У меня для тебя тоже кое-что есть.
Корсак достал что-то из кармана плаща, протянул Маше и разжал ладонь.
– Что это? – не сразу поняла она.
– Кольцо. Как тебе?
Это и впрямь было кольцо – из нержавеющей стали, с перекрещенными пистолетами вместо камня.
Маша улыбнулась:
– Смешное.
– Купил в переходе, – деловито объяснил Глеб. – Там были еще с черепом и костями, но я подумал, что пистолеты тебе больше подходят.
Мария подняла на него взгляд.
– Это намек?.. – осторожно спросила она. – Если да, то на что?
– К кольцу прилагаются слова. Вот они… – Глеб приосанился и торжественно проговорил: – Маша Любимова, согласна ли ты регулярно готовить для меня вкусные обеды и ужины?
Маша чуть прищурилась:
– В обмен на что?
– В обмен на трогательную и нежную заботу, которой я тебя окружу.
– Звучит неплохо, – одобрила Маша. – Конечно, насчет обедов не уверена, а вот насчет ужинов… Погоди… – Веки ее чуть дрогнули. –
– Почти, – улыбнулся Глеб. – Хотя пока речь шла только об обедах и ужинах. Знаешь, Любимова… я редко произношу эти слова, вернее – никогда не произношу, но… мне кажется, что я тебя люблю.
Маша слегка побледнела, отчего тонкое лицо ее приобрело какой-то растерянный и беззащитный вид.
– Я буду готовить тебе ужины, – сказала она тихо. И надела кольцо на безымянный палец своей правой руки.
– Уф-ф… – облегченно вздохнул Корсак. – А я боялся, что ты дашь мне от ворот поворот. Завтра вечером отпразднуем это дело в каком-нибудь ресторане. Как ты относишься к фрикасе из телятины по-старофранцузски и к цыплятам «Montmorency» в вишневом соусе?
– Нормально отношусь, – так же тихо сказала Маша. – Только я никогда их не ела. Слушай, а тебе правда сейчас нужно идти?
Глеб кивнул:
– Да. – Он глянул на часы, затем опустил руку и сказал виноватым голосом: – Извинись перед парнями. Скажи, что в следующий раз – обязательно. Хорошо?
Она кивнула:
– Хорошо.
И подставила губы. Глеб нежно ее поцеловал, повернулся и вышел из квартиры.
Валерий Николаевич Третий подождал, пока Глеб усядется за руль, и сказал:
– Вы долго.
– Ничего, успеем, – небрежно отозвался Корсак.
– Игра начинается через полчаса.
– Я сказал: успеем.
– Шеф спрашивал: вы подтверждаете, что ограничиваете ваше участие в игре тридцатью тысячами долларов?
– Подтверждаю. И после того, как отыграюсь, – завязываю.
– А если не получится?
Глеб покосился на Третьего и насмешливо уточнил:
– Что – завязать или выиграть?
– Выиграть.
– Получится. Уж ты мне поверь.
Он повернул ключ в замке зажигания и тронул машину с места.
Эпилог
Дождь лил весь день, то затихая, то усиливаясь. Но к вечеру он закончился. Город был свеж и чист. С ветвей деревьев, покрытых зеленой листвой, капала вода.
Виктор Багиров отвернулся от окна и взглянул на свою новую, только что законченную работу. На его широком рябом лице появилось выражение глубочайшего удовлетворения.
– Отличная работа, – сказал он.
Затем протянул руку к бутылке с коньяком, стоявшей на старенькой, измятой и пожелтевшей газете. На первой полосе было набрано огромным шрифтом:
ИСТОРИЯ ОДНОГО УБИЙЦЫ
Под статьей стояла подпись – Глеб Корсак. Багиров перечитывал статью так часто, что знал ее почти наизусть. Но все равно не выбрасывал газету, храня ее как некий талисман, который должен был помочь ему осуществить задуманное. И задуманное осуществилось. Работа была сделана.