Иерусалимские хроники
Шрифт:
Голландки посмотрели на Бориса Федоровича с нескрываемым сочувствием.
– - Немцев мы вывозим только в октябре, -- сказала одна из них.
– - Снова надо звонить.
На звонки ушло минут сорок. Говорили они, в основном, по-голландски, но из их разговоров я все-таки понял, что Борю пытаются устроить в христианский кибуц в северной Галилее, где ему все будут очень рады.
– - Что он умеет делать?
– - спросила меня секретарша. Я перевел ему вопрос.
Борис Федорович посмотрел на меня абсолютно бессмысленным взором.
– - Она хочет устроить тебя на время в кибуц,--добавил
– - На какое время? В исправительный?
– - Нет, в обычный, в христианско-социалистический.
– - Мы ему поможем, -- сказала главная фрекен, доставая из несгораемого шкафчика сто зелененьких долларов двадцатками.
– - И он с сегодняшнего дня будет в наших молитвах. Скажите ему, что эти деньги только на первое время. Но пусть обязательно принесет заверенную справку, что он сионист, но при этом не еврей! А то, знаете ли, мы не имеем права помогать евреям: есть старый "указ Абрамовича".
– - От тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года!
– - как эхо отозвался я и поднялся.
– - Значит, вы сами знаете! Хау найс! И конкретно подумайте, что мы можем сделать для хорошего сиониста мистера Усвятсоф.
И мы вышли с Борей на улицу. Борис Федорович чувствовал, что произвел впечатление, и был чрезвычайно собою горд.
"Ну, пошли", -- сказал он.
– - Куда еще пошли?
– - За справкой, что я не еврей!
– - Боря, Боря! Мистер Усвятсоф!
– - разразился я целой тирадой.
– - Ведь раббанут тебе выдал справку, что не не еврей, а еврей! Да еще какой!
Борис Федорович горестно опустил плечи и задумался.
– - Давай ту справку порвем!
– - умоляюще попросил он.
– - Вот что, Боря, ты меня послушай внимательно! У меня есть точные сведения, что всех русских повезут обратно. Ты спрашиваешь, куда обратно? Обратно в Казань. Там уже едят крыс. Но даже если тебе повезет и ты окажешься в Германии, то как же ты там будешь мыкаться? Ты думаешь, что она тебя ждет?! Не смеши. Она давно утешилась с полицейским или с пожарником. Женщины не умеют ценить верность. У Киплинга об этом написана целая поэма. И смотри, в кибуце тебя тоже долго держать никто не станет. Кибуцам нужны откормленные белые шведки. А тут ты всюду фигурируешь как максимальный еврей, как еврей евреев! Даже в раббануте! И кроме того, эти бабки тебе обязательно еще пару раз кинут по сотне -- я их как облупленных знаю. И с твоим аттестатом "левита" ты рано или поздно получишь пенсию по возрасту. Да и как ты докажешь теперь, что ты "нееврей"?! Никак. Это теперь навечно.
– - Ну, а что же мне в таком разе с этими облигациями делать?
– попыхтев несколько минут, спросил Усвяцов.
– - А вот на это я тебе с удовольствием отвечу: нормальный человек положил бы их в "Национальный банк" и закрыл на долгосрочную программу. И через пять лет вместо этих ста долларов у тебя будет сто тридцать, и тогда ты сможешь их пропить. Но это можно сделать прямо сейчас. И в ресторане. Тем более, что я три дня уже ничего не ел. Только не заставляй меня покупать три бутылки кубанской водки, мышиные сардельки и все эти отвратительные израильские салатики. И идти с ними в бухарский скверик.
– - Я тебя
– - На каком языке я их спрошу?
– - Ну, так попроси кого-нибудь. Я ему доллар заплачу, -- сказал он с достоинством.
– - Гардеробщицу попроси!
– - Да откуда там гардеробщицы!
В полиции ни о каких "шиллерах" шестьдесят второго года рождения сведений не оказалось.
– - Ты не беспокойся, Боря, -- сказал я.
– - В полиции такой же бардак, как и всюду. Скорее всего он где-нибудь запил, что же ты, Шиллера не знаешь?
– - Лучше бы он сидел, -- сказал с большим беспокойством Борис Федорович, -- ему нельзя зимой освобождаться, у него легкие слабые! Ты чего себе будешь заказывать?
Я заказал рыбу, а Борису Федоровичу принесли два грузинских шашлыка, которые оказались не шашлыками, а просто непрожаренным мясом на шампуре. И пока мой товарищ пьет водку "Кармель Мизрахи" ришон-ле-ционского разлива и
рассказывает, какие в Кишиневе он отведовал шашлыки для замминистров, я должен сказать несколько пояснительных слов о сионистском движении и о кибуцах, куда голландские девушки пытаются устроить Бориса Федоровича.
Глава пятнадцатая
РУССКАЯ МАТЬ
– - Насколько мне известно, в вашей ешиве есть настоящие русские, -повторил Григорий Сильвестрович более спокойным тоном.
"Сейчас бы взять всех троих и застрелить из какого-нибудь бесшумного пистолета, чтобы не оставлять свидетелей! А себе прострелить руку. ..
– лихорадочно думал Моисей Шкловец, -- и отправить их всех на поезде малой скоростью. Но куда их отправишь? Поезд на Хайфу уходит один раз в сутки в половине четвертого и идет всего три часа абсолютно пустой. Шендерович весит килограммов сорок пять -- маленький и головастый, как Марат! А этого краснорожего "писателя" оторвать от земли и сунуть в вагон без посторонней помощи я не смогу, тем более с простреленной рукой. И полная ешива людей..."
– - А может быть и хорошо, что они есть!
– - лукаво продолжал Григорий Сильвестрович.
– - Что вдали от политических арен они предаются, так сказать, религиозному росту. Но пришло время послужить России и претворить свои кабинетные знания в реальную жизнь! Не нужно. Пожалуйста, не называйте пока фамилий...
"Знает, -- с тоской подумал Шкловец.
– - Всех знает поименно. Наверное, и про бабушку Анну Васильевну слышал:
старая дура бегала по городу, рта было не заткнуть. Гнуснейший тип!"
А "гнуснейший тип" между тем разглагольствовал о том, как эти, так сказать, "евреи личного выбора" и "носители Божественной русской крови" могли бы успешно возглавить иерусалимское отделение "Русского конгресса" и готовить кадры для репатриации. Но все, разумеется, по своей воле и без малейшей тени насилия! И в таком духе он наплел очень много. Ясно было, что это какая-то отвратительная полувоенная организация, что доносов гость не боится, потому что на доносчиков -- Григорий Сильвестрович пристально посмотрел на притихшего Шкловца -- есть своя карающая рука!