Иезуит.

Медзаботта Эрнесто

— Ваше святейшество, я вам клянусь… — бормотал он.

— Не клянись, несчастный! А лучше постарайся исправить зло, которое ты допустил. Видишь этих крестьян? Они пришли к тебе просить защиты от злодейства твоего слуги. И вместо этой защиты были истязаемы здесь тем же, на кого пришли жаловаться. А когда я, переодетый нищим, возвысил голос в защиту их, управляющий велел истязать и меня.

— Разбойник! Ты умрешь от руки моей! — вскричал Савелли, бросаясь на управляющего с обнаженным

кинжалом.

Сикст движением руки остановил его.

— Он действительно большой негодяй, — сказал папа, — но его дурные дела касаются и тебя, Савелли. Ты должен был прекратить их, ты не мог не слыхать вопли жертв этого злодея и не унял его. Я бы должен был наказать тебя за это, но ты, Савелли, молод, я знаю, что сердце у тебя не дурное; я готов удовлетвориться тем, чтобы ты употребил средства, дабы я мог забыть все эти беззакония.

— Ваше святейшество, с этих пор я всю мою жизнь посвящу тому, чтобы делать то, что вам угодно, — отвечал тронутый Савелли.

— Помни же свое слово, — сказал папа. — Ну а теперь вот моя сентенция, — прибавил он. — Управляющий будет повешен; строгость приговора вполне оправдается его преступлениями. Все его состояние ты, Савелли, должен отдать этим несчастным крестьянам, которых твой негодный управляющий заставил так много страдать. Гуерчио присоединяется к команде, которая по моему приказанию ждет здесь, около палаццо. А ты, Савелли, не забудь обещание, данное тобой, иначе горе тебе!

Затем, обратившись к крестьянам, папа продолжал кротким голосом:

— Дети мои, вы теперь богаты, старайтесь употребить на добрые дела ваш достаток и, когда увидите бедняка, не забывайте, что и вы еще недавно были такими.

Сказав это, папа направил шаги к выходу.

Управляющий, находившийся до этого времени в каком-то бесчувствии, точно на него столбняк напал, вдруг пришел в себя и бросился в ноги папе.

— Ваше святейшество, помилосердствуйте, — молил он, — оставьте мне жизнь, позвольте искупить раскаянием все мои злодейства.

— Помилосердствуйте?! — вскричал, останавливаясь, папа. — А ты помилосердствовал этих несчастных, которые попали в твои руки? Ты услышал их мольбы, утер их горячие слезы? Ты был глух ко всему. Обратись к своим жертвам, если они тебя простят — и я наказывать не буду.

Услыхав эти последние слова папы, крестьянка взяла за руку ребенка, бросилась к ногам его святейшества и вскричала:

— Святой отец, помилосердствуйте этого несчастного, оставьте ему жизнь, он раскается. Папа был тронут.

— Ты просишь за этого человека, — сказал он взволнованным голосом, — который только что хотел замучить до смерти твоего мужа?

— Но и муж мой ему прощает, — говорила крестьянка, — окажите нам еще и эту милость,

святой отец, — простите его.

— Однако, если бы я не подошел, твой муж был бы замучен, а ты и твой ребенок умерли бы с голоду.

— Теперь мы уже не будем нуждаться в куске хлеба. Провидению было угодно послать вас, святой отец, спасти нас, и, если бы управляющий не поступил с нами так жестоко, мы бы не имели того счастья, которым вы нас наградили. Простите его, святой отец, умоляю вас, довершите ваши благодеяния!

Папа с чувством смотрел на эту женщину, молившую его за своего тирана, как Божественный Страдалец просил Небесного Отца простить его мучителей. Ему вдруг пришли на ум его юные годы, бедность, которую он перенес, угнетение важными синьорами простого народа и его клятва защитить этот простой народ, если Бог приведет его к власти. Сикст V невольно обратил внимание на ребенка, стоявшего около него, погладил его по голове и сказал:

— И ты, дитя, хочешь, чтобы я простил управляющего?

— Мне его жалко, он, должно быть, испугался, — пролепетал ребенок.

— Пусть будет по-вашему! — сказал Сикст. — Я освобождаю управляющего, но с условием. Если до заката солнца он не оставит Рим, то клянусь Богом Всемогущим, что он познакомится с виселицей. Что же касается тебя, Савелли, то помни, у тебя во дворце я застал пытку, беглых бандитов и разные беззакония. Даю тебе три дня сроку для приведения всего в законный порядок.

Савелли молча преклонил голову. Сикст V, окруженный своими телохранителями, величественно вышел из дворца.

ПОЛИТИКА

МЕЖДУ тем как Сикст V, поняв все величие своей миссии, старался всеми средствами уничтожить злоупотребления и заставить уважать закон, переодетый, посещал дворцы римских баронов, остерии, трущобы и прочее и повсюду оставлял следы своей страшной руки, а римское население низших классов, находя защиту в законном правительстве, начало открыто сопротивляться произволу синьоров — что делала аристократическая партия, разочарованная в своих надеждах неожиданными действиями папы?

Все эти кардиналы, подавшие голос в пользу дряхлого и больного монаха Монтальто в надежде на его скорую кончину, все эти князья церкви, монсеньоры, последовавшие за фамилией Медичи, дабы восторжествовал темный монах над знаменитым и всемогущим кардиналом Фарнезе, сотни римских синьоров времени папы Григория, привыкших сосредотачивать свою власть в руках первосвященника, — были крайне недовольны существующим порядком вещей и весьма естественно придумывали разные средства, чтобы избавиться от ненавистного папы Сикста V. Но в его царствование делать заговоры было крайне опасно.