Иголочка от елочки
Шрифт:
— Готова? — с улыбкой поинтересовался Сева, а я лишь восторженно кивнула, желая скорее посмотреть на разноцветные огоньки. — Раз, два, три — елочка гори!
И на этих словах, он включил гирлянду, которая тут же стала переливаться различными яркими огоньками. Я радостно захлопала в ладоши, и принялась обходить пышную красавицу со всех сторон, а точнее слева и справа, потому что задняя ее часть была приближена к стене.
— Очень красиво, — прошептала я, неотрывно смотря на мигающие огоньки.
— А представь, как круто будет, когда полностью украсим?
— Тогда давай начнем!
Я подошла к коробке и достала длинную конусообразную сверху, и переходящую в шарик к низу макушку темно-синего цвета. Сверху она была немного
— Давай ее сюда, я сам надену, слишком высоко.
— Может, тебе табуретку из кухни принести?
— А давай!
Пока я сходила в кухню за табуреткой, Сева уже во всю хозяйничал в родительской квартире, а точнее взяв мой ноутбук с дивана, нашел новогоднюю музыку, и включил так, чтобы звук не мешал нашим разговорам. Поставив табуретку около сосны, обернулась к мужчине, который отставив ноут, собирался надеть макушку на самую верхушку.
— Извини, что полез к твоим вещам, просто очень люблю Новый Год, и музыки захотелось тоже атмосферной.
— Ладно, давай, надевай макушку, а я пока достану шар.
Мы действительно весело наряжали сосну, готовясь к волшебному празднику, который бывает раз в году! Пока Сева надевал макушку, я достала шар серебристого цвета, на котором красовалась художественная роспись — дерево, укутанное снегом, сугробы, а вдали деревянный дом, крыша которого также покрыта снегом, а из трубы вовсю валил дым. Рисунок, как в сказке! Я отыскала пакетик с застежкой, в котором лежали крючки для игрушек, высыпала их на стол, около Тимофея, сидящего рядом с коробкой, и продев одну, передала шар Севе.
— Снегурочка, а поищи там часики должны быть, — попросил мужчина, вешая шар вверху с правой стороны.
Я нашла белые часики, которые показывали без пяти двенадцать, а цифры и стрелки на них были нарисованы серебренными блестками, продела крючок и снова подала в руки своему гостю. Он разместил их под самой макушкой, в центре, чтобы были на виду и символизировали, что до наступления Нового Года осталось пять минут. Дальше я продолжала подавать различные игрушки и бантики, ленточки и шары. Но меня все больше и больше поражали искусные рисунки на тонком стекле. Где-то лес нарисован убранный в зимнюю шубку, где-то ветка от елочки с гирляндой в полумраке, а на некоторых изображен символ наступающего года — розовый поросенок, на других Снегурочка у елочки, а на одном нашла зайчика с красным мешком, в котором должны быть новогодние подарки. Каждой игрушке я уделяла по максимум внимания, чтобы рассмотреть каждую идеально прорисованную деталь. И каждой игрушкой я восхищалась, потому что понимала, больше никогда не увижу такой дорогой красоты.
На сосну мы повесили не все украшения, а только самые-самые, чтобы не было налеплено и слишком пестро, хотя нас еще ждала мишура. Я никогда не любила наряжать лесную красавицу от и до, считаю, что ветки должны быть все же видны. А потому и Сева согласился со мной, и в конце кинул лишь в самом необходимом месте полоски «дождика».
— Ну вот — красота, — отметил он, любуясь проделанной работой.
— Да, безумная! Как же люблю эти моменты, кажется, что вот-вот должно произойти волшебство.
— А разве, твое волшебство еще не началось? — обернувшись, спросил Сева, когда я решила ненужные игрушки убрать обратно в коробку.
— Эм, ты о чем? — сделала вид, что не понимаю его, и снова опустила взгляд, осторожно убирая шары.
— Волшебство ведь в мелочах. Да хотя бы то, что ты повстречала Тимофея.
— А, да! Ты прав, волшебство. Иначе бы я замерзла и не дошла домой без его тепла.
— Обязательно бы дошла, — произнес мужчина, и мы резко развернулась на шум.
— Ох! — воскликнула я, и бросилась поднимать разбитый шар, который
Я испугалась, что Сева разгневается и заставит заплатить за ущерб, и конечно я не была жадной, просто сейчас у меня не имелось лишних денег, только на еду во время новогодних каникул, а зарплату обещали дать только после праздников. Рухнув на колени, я принялась собирать осколки, а к глазам подступили слезы. Тимка-Тимка, что же ты наделал, нам же прожить еще неделю как-то нужно. Я не успела опомниться, как меня резко подняли и прижали к твердому телу, только вдох сделала, и взглядом замерла на красивых губах. Что это было? Его глаза словно часики, бегают туда-сюда, туда-сюда, а в глубине маячил страх. Он пытался что-то разглядеть в моих глазах, а я только сморгнула непрошеную слезу. Вот нужно было при нем расплакаться? Что же ты Тимофеюшка, так подставил меня под удар, я же не знаю, что из себя представляет этот человек. Вдруг он надумает поиграть на моих чувствах.
— Ты чего, Снегурочка? — большой палец прошелся по моей щеке, стирая след от слезинки, отчего я вздрогнула и инстинктивно прижалась к Севе еще ближе.
— Она же очень дорогая, а зарплата у меня только после седьмого числа, — расстроенно ответила я, уже за раннее зная, что праздник испорчен.
— Не придумывай себе глупостей. Разбилась — значит на счастье. Ты чего сразу плачешь?
— Потому что мне нужно заплатить за нее.
— Ох малышка, даже не неси этой ерунды, неужели ты думаешь, я возьму с тебя деньги? — он смотрел на меня так внимательно и так горячо, что я поняла, ноги стали подкашиваться от близости великолепного мужчины.
— А почему, нет?
— Помнишь, что я тебе сегодня сказал? — я отрицательно покачала головой, не совсем понимая, что он имеет в виду. — Мы с тобой почти родственники.
— Ты о чем? — удивленно распахнув глаза, переспросила я, и ощутила его руку на затылке.
— Вот так может лучше смогу объяснить, — и склонившись, он бережно прижался к моим губам.
— Ох, — выдохнула я, совершенно позабыв, когда же целовалась в последний раз.
Сева не напирал, он давал возможность мне самой выбрать, остаться в его сильных руках и наслаждаться теплыми губами, или оттолкнуть, крикнуть, чтобы убирался из квартиры и больше никогда не появлялся. Но я решила, что выгнать его было бы не правильным, пусть даже он и Горыныч, но точно не змей. И я позволила себе расслабиться, тонкими пальцами коснулась его слегка щетинистых щек, на секунду оторвалась от губ, заглядывая в безумные глаза оттенка хвойного дерева, и поняла, что просто начинаю тонуть в них. А тонула я от желания снова насладиться прикосновениями и ласками этого необычного, практически незнакомого и в принципе непонятно откуда взявшегося мужчины. И пусть я завтра об этом пожалею, но ведь невинный поцелуй не считается грехом, и я забуду его? Так ведь? Но что-то мне подсказывало, что уже я не смогу его забыть, а потому, пальчиками сжав щеки чуть сильнее, тем самым давай понять, чтобы склонил голову, я сама подарила ему поцелуй. Сначала нежно коснулась губ, в простом, невесомом поцелуе, а когда ощутила, как его рука прошлась вдоль позвоночника вниз, я своими губами открыла его, язычком прошлась по верхней, и тут же была схвачена в плен. В плен его рта. Сева больше не позволил тянуть, и наши языки принялись изучать друг друга, увлекаясь в дикий танец страсти. Мы целовались так, словно это был последний поцелуй в жизни, он сжимал меня своими руками настолько сильно, и в то же время бережно, словно я была кем-то самым драгоценным во всем мире. И да, именно такой я себя ощущала, потому что от мужчины не веяло ни каплей грубости или злость, лишь сила и глубочайшая нежность ко мне. Эти два чувства показались мне такими необычными и несовместимыми, отчего я мгновенно вспыхнула, ощущая, как внизу живота стянул тугой узел, а по телу побежали мурашки удовольствия.