Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок
Шрифт:
– Других претензий нет, герр гауптман? По питанию, например?.. В лагере гораздо более скудный рацион, нежели здесь. К сожалению, переводы из «Дойче банка» далеко не полностью покрывают расходы на содержание военнопленных. А мы, как сами понимаете, далеки от желания изображать радушных хозяев перед долгожданными гостями. Особенно после того, как стали известны условия содержания наших пленных в Германии. Тем более что бюджет империи не предусматривает подобной роскоши. Что же касается остального, вся корреспонденция, в частности письмо от некоей фройляйн Греты фон Ритцен, вам вручена, в газетах тоже не отказывали, нашли даже Шиллера и Гёте на немецком. Ограничения в прогулках связаны только с нежеланием снять форму и переодеться в цивильное.
Оп-па, хватит прохлаждаться, мой выход. Распахиваю портьеры и выхожу на всеобщее обозрение, стараясь изобразить обаятельную улыбку в сторону бывшего противника. Осунувшийся за время пребывания «в гостях» немец тем не менее сидит в чистой, аккуратно выглаженной форме, правда, теперь уже без погон.
– Гутен таг, герр гауптман. Рад видеть вас в добром здравии. Как нога, не беспокоит?
Брови фон Штайнберга удивлённо взлетают вверх, затем он кривится в угрюмой усмешке:
– Герр Гурофф? Не ожидал вас здесь увидеть… Что касается ранения, ваши солдаты могли бы стрелять и более метко.
– Буду откровенен… Попал именно туда, куда целился. Внешняя сторона бедра, чтобы не повредить кость и артерию.
– Зачем вам это надо было? – Гауптман растерянно ждет ответа.
– Всё просто. Чтобы уменьшить количество преследователей, часть солдат ведь должна была остаться, чтобы оказать вам помощь.
Немец зло смотрит на меня, затем выдает:
– Дьявольская логика. Оставить в живых, чтобы потом вынудить пройти все эти круги ада?.. Лучше бы вы меня пристрелили!
– Не согласен. Нужно же было узнать, в чью голову пришла такая умная мысль – взять в заложницы дочь императора, чтобы потом заставить его пойти на предательство союзников и сепаратный мир.
– Да, наверное, вы правы… – Фон Штайнберг делает паузу, затем продолжает, отрешённо глядя в одну точку: – Герр Воронцов позволил нам присутствовать на допросах оставшихся в живых… революционеров, которые рассказали, что…
– Что их главарь получил задание от вашего непосредственного начальника майора фон Тельхейма, – вступает в разговор молчавший до сих пор Воронцов, затем довольно своеобразно цитирует Евангелие от Матфея: – Да не будет ведать правая рука, что творит левая…
– Генрих… Вы позволите называть себя так? В свою очередь можете называть меня просто Денисом. Полковник Николаи с майором просто сыграли вас втёмную, придумали полуромантическую сказочку для рыцаря, неукоснительно следующего кодексу чести. – Пора менять кнут на пряник и втираться в доверие, пока гауптман немного не в своей тарелке. – Но вы действительно можете сделать многое для своей страны…
Гауптман недоумённо переводит взгляд с меня на Петра Всеславовича и обратно:
– И что же я могу сделать, находясь здесь?.. Или вы хотите меня сделать своим шпионом?..
М-да, как-то поглупел Штайнберг, ахинею несёт. Или имеем налицо все признаки нервного расстройства. Не офицер, а девица, тоскующая по валерьянке. Логически думать у него пока получается не очень…
– Никто не собирается вербовать и склонять к нарушению присяги Генриха фон Штайнберга. Тем более что вы никогда этого не сделаете, даже под угрозой смерти, в чём я имел возможность убедиться еще тогда, в замке. Да и шпион из вас никудышный. Всё, что знали, уже рассказали, а после плена к серьёзным делам вас не подпустят на пушечный выстрел. Скорее всего, выпнут в отставку. В лучшем случае… – Так, ниже плинтуса гауптмана опустили, теперь начинаем обмазывать патокой. – Давайте поговорим о другом. С какой мотивацией ваша группа была отправлена на задание? Оставим розовые сопли о родственных чувствах кайзера к двоюродной племяннице… Полковник Николаи хотел иметь не предлог, а козырь для мирных переговоров, учитывая нежелание
– Герр Гурофф… Я… Я даже не знаю… То, что я услышал… Это настолько неожиданно…
Похоже, герру гауптману срочно требуется перезагрузка и на сегодня разговор окончен.
– Никто не требует от вас сиюминутного ответа, можете как следует подумать и посоветоваться с Майером. И, если не возражаете, давайте продолжим беседу завтра в это же время…
На следующий день мы продолжили уже в расширенном составе. Хотя Майер, с которым гауптман вчера о чем-то шушукался до поздней ночи, просто изображает присутствие, сохраняя молчание и сверля нас с Воронцовым пристальным взглядом. Наверное, немцы решили разделиться, и в то время как фон Штайнберг ведёт разговор, его подчиненный пытается понять, врём ли мы, и если да, то насколько. Детектор лжи, на хрен. Учитывая, что мы будем говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, задачка у него не из лёгких…
– Мы хотим иметь гарантии, что всё сказанное вами является правдой, а не служит прикрытием какой-то провокации. – Сегодня гауптман ведет себя уверенней и позволяет себе даже немного подерзить. Хотя на его месте я делал бы то же самое.
– Генрих, как вы себе это представляете? Единственная гарантия – здравый смысл. Я могу только дать слово офицера, что всё сказанное вчера является правдой… В конце концов, вы ничем не рискуете. Мы отправляем вас и обер-лейтенанта в Германию, если начальство вам не поверит, всё останется по-прежнему. Даже не будем настаивать на обещании не воевать против нас, памятуя о нашей первой встрече.
– И не боитесь отпустить двух офицеров… особого подразделения? – О, у Майера голосок прорезался! Правда, звучит в нём недоверие и скепсис.
– Конечно, определённый риск есть. Но в случае странных, скажем так, событий на каком-либо участке фронта мы будем там незамедлительно. И тогда кому-то проще будет сразу застрелиться, чем попадать в наши распростёртые объятия, – добавляю немного металла в голос, надо же поставить гансов на место. – Кстати, ваша рота не такая уж и особенная, возможности ваших солдат где-то на уровне штурмовиков капитана Вилли Рора. Не более. Даже несмотря на то, что учите их хитрым японским приёмчикам.
Воронцов рассказал, что каждое утро оба немца «дерутся с воздухом», по словам охранников. Заинтересовавшись, сегодня посмотрел через глазок двери на то, как Майер изображает бой с тенью в стиле какой-то школы дзю-дзюцу… М-да, технике худо-бедно его научили, а вот с психологией – напряг. Нельзя же так реагировать на простую подначку…
– Герр Гурофф, вы пользуетесь нашим положением пленных? – Обер-лейтенант непроизвольно сжимает кулаки и выпячивает нижнюю челюсть. – Это не очень-то благородно – оскорблять, зная, что вам не ответят!..
– Во-первых, я лишь констатирую факт, не думая никого обидеть. Во-вторых… – В голову приходит интересная мысль, но времени как следует обдумать её нет. – А во-вторых, я предлагаю вам, герр обер-лейтенант, кумитэ… тренировочный поединок. Принимаете вызов?.. Тогда давайте завтра, в одиннадцать часов. В спортивных костюмах вы с гауптманом вроде освоились, подходящее место есть неподалёку.
Ошарашенный Майер сидит несколько секунд с открытым ртом, затем, понимая, что обратного пути нет, кивает головой, соглашаясь.