Игра Бродяг

Литтмегалина

Круглая темная труба колодца мгновенно закончилась, Наёмница зажмурилась, ослепленная светом, и рухнула прямиком на что-то мягкое и пружинящее. Упруго отскочив, словно мячик, она слетела с края, умудрившись со свойственной ей акробатической ловкостью ухватиться в падении за некую жесткую перекладину (ветка?). Ступни заболтались над пустотой.

— Что это?! — воскликнула она, как только ее глаза попривыкли и снова начали видеть.

Место, где она оказалась, походило на лес. Под землей. Вот только вместо деревьев здесь был огромные растения, некоторые из которых увенчивали цветочные чашечки чудовищных размеров, тогда как листья были размером с Наёмницу. Растения сияли, будто отлитые из серебра — именно их свет Наёмница и

увидела сверху. Располагайся Наёмница с несколько меньшим риском для жизни (то есть горааааздо ближе к земле), она бы рассмеялась от удивления. Или бы заплакала от восторга. Но на данный момент ей пришлось стиснуть зубы и задуматься о том, как бы ей спуститься, не добив себя при этом окончательно, ведь руки уже начинали соскальзывать, а раненое плечо отчаянно выло.

То, что она поначалу приняла за дерево, оказалось высоченным цветком, на вид очень напоминающим те, что Наёмница видала растущими среди сорных трав: с соцветиями из мелких белых цветочков. Вот только здесь «мелкие» цветочки превосходили размером ее голову. От основного «ствола» расходились более тонкие стебельки. Ну как, тонкие — каждый с ее бедро толщиной. Тот «прутик», за который ей посчастливилось зацепиться, даже не прогибался под ее весом. Что ж, проблем не возникнет.

Перебирая руками, Наёмница добралась до центрального стебля, обхватила его ногами и невозмутимо съехала вниз. К счастью, трава под ногами была обычного размера и не препятствовала перемещению. Земля оказалась мягкой, влажной и пахла как пирог. Наёмница упала на четвереньки и почти коснулась земли носом, принюхиваясь. Действительно, как пирог, хотя запах и очень слабый. Наёмница вдруг осознала, что невероятно голодна и до крайности устала.

Вероятно, оказавшись в столь странном месте, ей стоило как минимум держаться настороже. Вместо этого Наёмницу захлестнула волна безмятежности. Подчинившись неудержимому желанию расслабиться, она легла на землю, вытянув ноги и разбросав руки, ставшие вдруг мягкими, как тряпки. Это было чистое блаженство, благодать. Ее тело, на котором небитых мест было меньше чем битых, привычно ныло, но сейчас эта боль ослабевала, уходила в землю. Наконец-то она в безопасности! Торикинские невзгоды, тюрьма, зловонный темный подвал — все позади. В светлом божественном убежище она нашла спасение от ужасов человеческого мира… Из глаз Наёмницы потекли слезы. Еще никогда ей не было так хорошо и спокойно. Ей наконец-то стала понятна Вогтова извечная тяга к природному миру. Сейчас она черпала из этой земли силу.

Она лежала час, а может и дольше. Где-то шелестела и плескалась вода. Наёмница поднялась на ноги, ощущая себя перерожденной, и пошла к этим звукам, даже не взглянув в последний раз на черную дыру туннеля высоко над ней.

Путь ее шел по склону; по пути она дотрагивалась до растений. Широкие листья были прохладными и так же пахли очень приятно. Капли росы, такие огромные, что едва поместились бы в ладонях Наёмницы, ярко мерцали, пронизанные светом, исходящим от растений. Если слегка встряхнуть лист, капли проворно, словно живые, соскальзывали на землю и мгновенно впитывались в нее. Одна из них скатилась на лицо Наёмницы, когда та неосторожно потянула высокорастущий лист вниз. Наёмница фыркнула, помотала головой и улыбнулась. На вкус вода, смочившая ее губы, казалась чистейшей, и вскоре Наёмница уже пила росу, прикасаясь губами к сверкающим листьям. У нее не мелькнуло и мысли, что вода с поверхности странных светящихся растений может оказаться ядовитой. Всему здесь она доверяла без тени сомнения, как доверился бы любой зверь. Наёмница не могла знать, что это доверие всегда бежало по ее жилам, растворенное в ее крови.

Она спустилась вниз, затем поднялась на холм и с его вершины увидела окруженную сияющими растениями долину. Долину пересекал быстро мчащийся водяной поток. Вода… Волосы Наёмницы висели грязными космами, лицо и руки

были черны от грязи. Она была не слишком привередлива в этом отношении, так как давно усвоила: барахтаясь в грязи жизни, не останешься чистой — во всех смыслах этого слова. У нее было достаточно ночей, когда она засыпала под хлещущим дождем, чтобы проснуться в луже, дрожа как жалкая собачонка (для тех, кому некуда спрятаться от непогоды, осень — жестокое время, впрочем, зима — безжалостна, а это тысячу раз страшнее). Другое дело, что она все-таки еще надеялась снова встретиться с Вогтом, и мысль, что он увидит ее такой (и, что еще хуже, учует) вызывала у нее странный душевный дискомфорт.

Приблизившись к… ручью? реке? (сложно сказать, что это, учитывая, что здесь цветы размером с дома, так почему бы ручью не быть размером с реку?), Наёмница сбросила плащ и решительно вошла в воду — сначала по колени, затем, немного помедлив, продвинулась по пояс, по грудь и, наконец, нырнула. Поначалу вода обжигала холодом, но стоило чуть к ней попривыкнуть, и она начала ощущаться именно такой, как надо. Наёмница проплыла немного под водой, рассматривая серебряный песок на дне ручья, вынырнула, глубоко вдохнула удивительно свежий воздух, а затем неожиданно рассмеялась. Намокшая одежда облепила тело, мешая двигаться. Наёмница вышла на берег, сбросила с себя все и вернулась в реку уже голышом.

Она ныряла как рыба. Вода смывала и уносила грязь с ее тела. Она хлопала по воде ладонями, чтобы летели брызги, и плавала кругами, хотя для этого течение было слишком быстрым, а речушка — слишком узкой. В какой-то момент она осознала, что просто играет, и это так удивило ее, что она остановилась. Течение толкнуло ее в грудь, ее ноги оторвались ото дна; Наёмница легла на спину и позволила воде нести ее. Темное земляное небо над нею неприятно напомнило, что этот невероятный мир, словно явившийся в прекрасном сне, погребен под землей. Наёмница закрыла глаза. Если торикинские власти узнают об этом месте, все здесь будет разрушено в один день. Наёмнице не хотелось представлять, как эти люди бродят среди угасших растений, срубленных под корень и лежащих на земле. «Они не узнают», — пообещала она вслух и, раскрыв глаза, встала на ноги.

Выйдя на берег, она пошла вдоль ручья в обратную сторону. Далеко же ее успело унести… Разыскав свою одежду, Наёмница постирала ее, как сумела, и развесила на листьях гигантского цветка, чтобы вода могла стечь. К тому времени она едва держалась на ногах. В голове шумело, хотелось спать. Сказывалось все: и бессонная ночь, и пережитый страх, и последующее расслабление. «Только пять минут», — сказала себе Наёмница, опустившись на мягкую траву. Листья огромного растения сомкнулись вокруг нее, окружив ее подобием домика. Она заснула.

Она проснулась с ощущением легкости в теле и ясности в голове. Сложно сказать, сколько она проспала, но одежда успела подсохнуть, разве что плащ был по-прежнему тяжеловат от воды. Одеваясь, Наёмница проклинала себя за то, что так неблагоразумно вырубилась, и все же не могла отделаться от чувства блаженства. Эх — несмотря на всю прелесть этого места и ее крайнее нежелание покидать его, ей следовало разыскать выход. Задача, не кажущаяся такой уж затруднительной на контрасте со следующей — найти Вогта в многолюдном, дышащем злобой Торикине.

Не успела она об этом подумать, как чьи-то руки накрыли ее глаза. Наёмница сразу узнала эти мягкие ладони.

— Вогт! — радостно воскликнула она и обернулась.

Наёмница и сама не поняла, как так получилось, что она обвила его руками и прижалась лицом к его плечу. Вогтоус мягко рассмеялся, и оттого, что она снова слышит этот нежный смех, ее захлестнула волна счастья. Они стояли, прижавшись друг к другу, и какие бы привычно-враждебные мысли не взметнулись в голове Наёмницы, она вовсе не стремилась к тому, чтобы отпрянуть и отойти на три шага, как наверняка поступила бы прежде.