Игра II

Пуничев Павел Михайлович

— В принципе, — согласился со мной напарник, — после купания чувствую себя бодрячком, вполне ещё могу пару часиков поохотиться. Что-нибудь новое с коптера видать?

Я стёр налипшую на обод очков ряску, надвинул их на глаза. Заряда аккумуляторов осталось тридцать девять процентов, ещё часа полтора максимум, и мы останемся без прикрытия сверху. Вытащил пульт из разгрузки, направляя квадрокоптер к лесу, однако долететь не успел. Зубр схватил меня за руку, прошептав на ухо:

— Тихо не дергайся, обернись плавно назад.

У меня это сделать не получилось. Стоило ему произнести эти слова, как громоподобная какофония неистового кваканья началась по новой, да так неожиданно, что я подскочил на месте, успев до приземления ещё и развернуться. Травяной ковёр, на котором мы стояли, пошёл волнами, но в этом не было моей вины: в метрах в десяти от нас, хлюпая болотной водой на наш ковер выползало нечто.

Нечто огромное и безобразное, в беспорядке усыпанное фосфоресцирующими пятнами по чёрному бугристому телу. А вот на морде пятна складывалась во вполне определённый зловещий рисунок оскаленного

черепа. Пятна вокруг глаз, ноздрей и обрамляющие широченный рот, складывались в маску смерти. Смерти в необъятном брюхе их владельца.

Да не может быть… не может, эта хрень, быть лягушкой или даже жабой: вес существа под три-четыре центнера, пасть такая, что даже я, если раскорячусь звездой, всё равно в неё пролезу даже с запасом, вся спина поросла костяными бляшками, из которых вверх торчит настоящий лес покачивающихся при движении шипов. Как нам не повезло: у нас весь огнестрел, кроме компактных пистолетов, остался в лагере, ведь на такую хрень, выходя на охоту, мы не рассчитывали. Да и от сброса толку немного: монстр слишком близко, если попасть прямо по нему, нас всех посечёт осколками, а если попасть за ним, то мина просто пробьёт травяной наст и уйдёт в воду, так и не разорвавшись. Вот только любой из этих вариантов в данный момент не доступен, единственный квадрокоптер уже наполовину пути к далекому лесу и толку сейчас от него ноль. Это не значит, что я тут же не начал возвращать его обратно на тот маловероятный случай, если мы к его прилету еще не умрем.

Мы, стараясь не спровоцировать гигантское земноводное резкими движениями, начали расходиться по сторонам, чтобы нам обоим не быть накрытыми одной пузатой авиабомбой сразу, а наш противник, наконец, вытащив всё своё тело на поверхность, показал нам, что, то оглушительное кваканье, которое било нам по ушам до этого момента, было лишь лёгкой разминкой. С боков шеи у жабы резко надулись горловые мешки, гигантская пасть раскрылась, полыхнув перламутром, будто освещённая изнутри драгоценная раковина, а затем из бездонной утробы донёсся такой рык, будто бы это была не ляга, пусть и крупная, и даже не уссурийский тигр, а тот, кто этими тиграми питается. В нас ударила реальная ударно-звуковая волна, заставившая отшатнуться назад, после чего тварь прыгнула. Моя надежда, что опора под ногами фрога слишком зыбкая, и он не допрыгнет, умерла также, как мечта о том, что ластоногий уродец выберет своей жертвой Зубра, а я его спасу. Если получится, конечно. Однако, тускло горящий щит Зубра, видимо, несколько напряг долбаную жабу, и она решила выбрать меня. Туша описала красивую и при этом стремительную дугу, и всем весом приземлилась прямо на меня. На лету тварь раззявила свою пасть, слегка повернув голову в бок, видимо считая, что ей так будет удобнее перекусить меня пополам, и даже не попытавшись никак затормозить, влепилась в щит и в мою жалобно хрустнувшую тушку. Если бы я стоял на твёрдой земле, думаю, тут мне бы и пришёл конец, однако плавающий на воде ковёр из переплетённых растений, лишь упруго спружинил, погружая меня в мутные воды Потомака. Сверху навалилась невероятная тяжесть, вжимая меня в этот ковёр и под навалившейся массой, погружая всё глубже и глубже. Лёгкие сдавило будто прессом, выдавливая воздух из груди глоток за глотком, заставляя панику в моей душе вспыхнуть жгучим всё разъедающим огнём. Моя надежда, что я смогу приподнять правую руку и активировать потрошитель, вбивая его кончик в необъятное пузо врага, умерла, так же быстро, как скоро начнут умирать клетки мозга, лишившиеся притока кислорода. Я не то, что двинуться, пошевелиться не мог, настолько неподъёмный груз навалился на меня сверху. Ещё одной надежде, что ковёр у меня под спиной разойдётся от непереносимого веса, и я смогу уплыть в сторону тоже не суждено было сбыться. Там, где я стоял, до дна был всего лишь метр, и уже через миг я упирался спиной в толстый слой вязкого ила.

Меня в единый миг охватило ужасающие чувство беспомощности, липкого страха и просто раздирающего сердце ужаса. Моя надежда на Фракира рассыпалась безжизненным пеплом, так как его намертво зажало между мной и щитом, и дотянуться до навалившейся на нас туши у него не было никакой возможности. Активировать все наноботы, и попробовать оттолкнуть от себя эту тварь? А что толку от того, что я немного приподниму эту тушу? Моего положения это не исправит. Захлебнуться в болотной жиже придавленным пузом лягушки, что может быть ужаснее и нелепее? Я явно возглавлю следующий рейтинг самых дурацких, идиотских смертей. Ведь даже, если вдруг, прямо в этот момент, неподъемную тушу хватит сердечный приступ, её невозможно будет сдвинуть с места даже вдвоём. Это смерть, мне хана, Господи Боже, воздуха! Я не хочу умирать! Я уже решил на все плюнуть и использовать последний шанс с наноботами, но, видимо, господь на этот раз услышал мои молитвы, или просто долбаному фрогу надоело жевать края невкусного щита и он, привстав на свои задние длиннющие лапы, выдернул меня из воды, будто морковку из грядки. Клыки достойные доисторического мегалодона крошили неподатливый пластик, уродливая башка моталась из стороны в сторону, теребя её будто Тузик достопамятную грелку, и меня вместе с ним, будто я был обычной тряпичной куклой, а не живым человеком из плоти и крови.

— Да, пошёл ты… — с трудом пропыхтел я, демонстрируя уроду средний палец и выстрелившее лезвие потрошителя вошло в легкомысленно подставленные незащищенное горло. После этого фрог мотнул головой так, что мне чуть не оторвало руку, кисть не выдержала, разжалась, её выдернуло из креплений, и я с радостным воплем взмыл в небеса. Ну или не с радостным, но взлетел я высоко, метров на пять не меньше, откуда даже успел рассмотреть, как сзади к фрогу подбегает Зубр

и ударом потрошителя подсекает ему сухожилия на одной из задних лап, после чего я не слишком ловко приземлился на голову, воткнувшись ей в мягкий ковёр из переплетенных растений, уйдя всем телом глубоко под воду. Выдернул в этот раз себя уже самостоятельно, с удивлением вспоминая, что ещё пять минут назад мёрз на холодном ветру. Сейчас мне холодно не было. Совершенно. В крови бурлило столько адреналина, что казалось от меня пар столбом идёт. А может и не казалось. Я встряхнул головой, избавляясь от нависших на ушах водорослей, выхватил из кобуры пистолет, и бросился мстить. Пускать вход огнестрел очень не хотелось, грохотом выстрелов можно привлечь к себе ненужные внимание, и мы с Зубром договорились использовать их только в самом крайнем случае, однако, похоже, самый крайний случай как раз и пришёл, да к тому же в том невероятном гвалте, что стоял сейчас вокруг, в этом лягушачьем кваканье больше похожем на разрывы снарядов, вряд ли кто-то обратит внимание на такую мелочь, как пистолетный выстрел. Беда в том, что вряд ли он поможет, даже если пистолет остался в рабочем состоянии после множества купаний в болотной жиже, шкура у фрога такой толщины, что пуля может её и не пробить. Я ударил потрошителем в самую тонкую и нежную её часть и то лезвие зашло не больше, чем на пятнадцать сантиметров. На какую-нибудь невинную девушку такое проникновение могло произвести впечатление, но этот фрог, похоже, его едва заметил. Сейчас я как никогда начинал понимать жабомордого. Если в самом начале игры он оказался в этой локации зажатый между инфицированными и вот такими мутантами, то было неудивительно, что он слегка поехал кукухой и что он, несмотря ни на что, хотел стать сильнее. Там в этом вонючем болоте, прижатый ко дну пузом монстра я был готов на что угодно, только бы избежать такой участи, неудивительно что он сделал подобный выбор, усилившись единственным доступным ему способом. А мы башку ему снесли. Хотя он первый начал…

Тем временем, прихрамывающая квакша, выплюнув мой щит, развернулась лицом к Зубру, а до меня дошло, что я зря бездумно мчусь вперед, ведь пистолетом можно не только бить по тупой лягушачьей голове, но и стрелять из него и это можно сделать с некоторого расстояния. Бок ляги размером с хорошую бочку, и я вряд ли промажу, даже с сопряжением в двадцать пять процентов:

Остановился, перехватив пистолет двумя руками, даже не попытавшись успокоить бешеный стук сердца и выровнять дыхание, но заставив руки не дрожать, два раза нажал на спусковой крючок. Бочкообразное тело пару раз дернулось, а затем хавальник лягухи раскрылся и из него вылетел сизый язык, по размерам больше похожий на коврик из коридора и влепился в энергетический щит Зубра. И тут же произошло то, что и во время первой атаки, когда щит поливали очередью из крупнокалиберного пулемёта: щит стал резко гаснуть, будто прилипший к нему язык высасывал из него всю энергию, но и по языку неожиданно побежали сначала отдельные искры, а затем настоящие цепные молнии, бьющие и бьющие лягу в открытую пасть. Монстра затрясло будто приговорённого, посаженного на электрический стул, его глубоко засаженные под костяные надбровные дуги глаза вылезли из орбит, а из ноздрей и у всех пор повалил пар. Секунду, вторую, третью я заторможено наблюдал за открывшейся передо мной картиной, а затем щит окончательно погас, молнии перестали бить, язык безжизненной тряпкой отлепился, упав в воду, а вслед за ним и сам фрог повалился на землю, судорожно подёргивая задними лапами. Это явно его не убило, но оглушило уж точно и лучшего момента, чтобы его добить нам уже не представится.

Мы бросились вперёд одновременно. Зубр подхватил с земли мой щит и рванул к противнику прямо по высланному перед ним языку. Мне бежать было посложнее, покрытие под ногами напоминало очень толстый мокрый матрас и бежалось по нему с большим трудом. Но я всё же добежал, как раз к тому моменту, когда ляга очнулась, с хлюпаньем втягивая в себя свой язык. Бегущий по нему Зубр подлетел вверх тормашками, плюхаясь в воду, а я оказался с монстром один на один.

Стоя на четырёх лапах, тварь была ростом как раз с меня, а повернувшаяся в мою сторону голова больше походила на смесь башки тираннозавра и собаки Баскервилей, измазанной фосфором для большей убедительности и эффектности. Я без щита, с одним игрушечным пистолетиком, оказался в метре от неё.

Мне ничего не оставалось, как используя весь свой вес, силу и возросшую скорость, вбить остриё потрошителя прямо ей в выпученный глаз. Ударил всем телом, вкладывая в удар всю свою массу.

Обрамлявшие пасть фрога огоньки разошлись в стороны и та, будто собака, ловящая пролетающую мимо надоедливую муху, поймал мою руку своей пастью. Клыки его клацнули по артефакту, оставляя на нём неприятные борозды, логи взвыли предупреждением, что потрошитель потерял сразу семь единиц прочности, а урод на этом не успокоился, дергая меня к себе и перехватываясь выше, подтащил меня к себе, не обращая внимания на исчезнувший в его бездонной утробе метровый клинок, не прекращая жевать мою руку, уставился своим мёртвым глазом прямо мне в глаза, наслаждаясь моей беспомощностью.

Ну ладно, я хотел по-хорошему, но вазелин уже закончился. Даже не пикнув, когда пилообразные зубы пропороли мне кожу и мясо, приставил ещё раскалённые дуло пистолета ко второму глазу монстра и нажал курок.

А затем ещё и ещё раз.

Не знаю сколько раз я выстрелил, наверное, раз пять-шесть, с каждым нажатием курка сбрасывая накопившуюся злость и нервную энергию, хотя хватило бы и одного.

Первый выстрел получился сверхудачным: пуля пробила глазное дно и каким-то чудом попала в крошечный головной мозг земноводного. Ноги у него моментально подкосились, и он рухнул на пузо, но я, засунув дуло внутрь глазницы, жал и жал на курок, разбрызгивая глазную жидкость, лимфу и кровь.