Игра II
Шрифт:
Видимо, ни тёплое солнышко, ни ласковые волны, ни зовущий прилечь песочек на них впечатление не производили, лица их были угрюмые и сосредоточенные. И не зря, так как не прошли они и трёх шагов, как песок под ногами у молодого парня зашевелился, начиная резко вспучиваться. Миг и, взметая песчаные фонтанчики, из глубины вырвались две здоровенные клешни, на расстоянии не меньше, чем в метре друг от друга. Паренёк будто кошка, неожиданно увидевшая позади себя страшный огурец, взвился в воздух, отскакивая далеко в сторону и правильно сделал, так как не прошло и секунды, как на поверхности пляжа показался настолько здоровенный краб, что в былые времена за него бы сражались на аукционе все элитные рестораны, специализирующиеся на кухне из морепродуктов. Он повернул стебельки своих глаз в сторону мужика, но тот, даже не обратив на него внимания, сделал два шага в сторону, чтобы не мешать своим двоим подручным веселиться. Парень бросился вперёд, привлекая внимание краба к себе, а тётка тем временем подскочила сзади, вскинула своё оружие и со всей силы всадила
Тот, в отличие от первого раза, игнорировать противника не стал: его напарники ещё находились в воздухе, неуклюже раскинув руки и ноги, а он уже метнулся вперёд, и стоило из песка показаться первой клешне, как он был уже тут как тут, закреплённые у него на груди гидравлические ножницы впились в толстенной хитин около сочинения лапы и с гудением начали сжиматься. Раздался душераздирающий треск и ещё не до конца освободившись от песка царь пляжа, лишился одной из своих конечностей. Его похожая на щель пасть распахнулась, но ни единого звука из неё не послышалось, лишь гневно запузырилась вода, капая на золотой песок, отвратительного вида пеной.
— Ну что, набор для крабового салата, не нравится? Так это только начало.
Не знаю на каком языке он говорил, но нам как обычно всё перевели на русский. И мужик не соврал, будто превратившись Мухаммеда Али, он порхал как бабочка, уклоняясь от ударов единственный клешни, а когда представился случай ужалил будто отбойным молотком. Метнувшаяся вперёд клешня разминулась с его телом, и он вдруг оказался прямо перед монстром, развернувшиеся вертикально клешнеобразные лезвия широко распахнулись, цепляясь за рот и морду, вгрызаясь в неподатливый хитин. Клешня метнулась назад, но мужик, уже ударивший по кнопке экстренного освобождения от аппарата, свалился на землю, перекатом уходя в сторону, а повисший на морде гигантского краба агрегат продолжал и продолжал сжимать свои лезвия, взламывая начавший крошиться хитин, рассекая спрятанную в его глубине мякоть. Краб несколько раз ударил по аппарату своей клешнёй, но всё бесполезно, тот не остановился пока лезвия не сошлись вместе, из раздробленного панциря не плеснула ярко-желтая жижа, а краб, судорожно задёргав лапами, не завалился на землю, постепенно переставая подавать признаки жизни.
Небеса мигнули и загорелись вновь.
Четвёртое место.
И звёзды, и солнце исчезли, вокруг раскинулась серая хмарь. По равнине засыпанной снегом, из-под которого то там, то здесь пробивались пучки пожухлой травы, величаво шествовал мамонт.
Я поморгал глазами, но тот никуда не делся, это был именно мамонт, а не какой-нибудь обклеенный со всех сторон рыжими париками слон. На спине величавого животного покачивался в такт его ходьбе дремлющий великан: мужик прямо-таки героических размеров и пропорций. На спине у него был приторочен гигантский костяной топор, да и сам он был облачён в обрывок шкуры, весьма подходившей общей колоритной картинке.
С небес неожиданно ударил заунывный вой, и мужик встрепенулся, поднимая голову и выхватывая из-за спины топор. Камера переместилась назад, показывая нам удаляющуюся фигуру мамонта, его тощий зад и раскачивающийся при ходьбе хвост, а через пару секунд в кадре появились новые персонажи — стремительные, хищные, смертоносные.
Я видел таких в двенадцатой части парка Юрского периода, по-моему их называли ютарапторами, только эти почему-то были покрыты перьями жухлых охристых и грязно-белых оттенков, почти идеально позволяющих им сливаться с окружающей местностью. Ютарапторы, задрав вверх серповидные когти на ногах, быстро догоняли неспешно двигающегося травоядного, не обращая внимания на небольшого на в фоне мамонта наездника, а зря. Тот уже был готов: схватившись рукой за один из канатов, обёрнутых вокруг тела мамонта, тот уже стоял на его спине, во второй держа свою внушительную секиру и стоило одному из ютарапторов прыгнуть вперёд, намереваясь впиться своим смертоносным когтем ему в ляжку, как всадник прыгнул ему навстречу. Взмах топора и ютараптор с раскроенным черепом свалился на земь, заливая бьющей из раны алой кровью белый снег, внося яркое разнообразие в этот унылый монохромный мир. Всадник на этом не успокоился, держась за канат, пробежался по боку своего скакуна, крутанул топор, вбивая его острое топорище в пасть второго прыгнувшего хищника. Тот свалился вниз, судорожно дрыгая задними лапами, даже не пытаясь подняться и разбрызгивая вокруг розовую пену. Третий хищник, увидев судьбу своих товарищей, решил остановиться,
Серая хмарь сменилась чернотой ночи, а затем сразу картинка перешла на нежный розовый рассвет.
Третье место.
Рассвет вставал над горизонтом, которого практически не было видно из-за множества высоток, уходящих в самые небеса. Камера находилась на крыше одного из самых низких зданий в округе. Нам показали совсем молодого паренька, явно азиата в странной кожаной одежде, полностью усыпанной достаточно длинными изогнутыми стальными шипами. Тот выглядывал из-за парапета крыши, наблюдая за галдящей стаей чаек, копошащихся около разбитой мусорной машины внизу под ним. Правда не знаю, можно ли назвать чайками птиц с размахом крыла в пять-шесть метров и с мощным изогнутым клювам, которым одним ударом можно пробить голову зазевавшемуся человеку. Парню эта гомонящая толпа тоже не понравилась, и он перебрался на другую сторону крыши, там, где внизу, десятью этажами ниже раскинулся широкий бассейн, залитый начавшей цвести водой. Здесь чаек было гораздо меньше. Вот одна подлетела напилась воды и тяжело упорхнула, видимо продолжать бороться за остатки тухлятины в разбитой машины. Парень проводил её жадным взглядом, но не тронулся с места, продолжая ждать, и почти сразу же ему повезло, если, конечно, это можно так назвать. Я бы никогда не подумал, что это возможно, если бы не увидел своими глазами.
Ещё одна чайка пролетела двумя этажами ниже, направляясь в ту же сторону, но до мусорки она не долетела: в руке парнишки мелькнул длинный тонкий кинжал и он, перемахнув через парапет, рухнул вниз, раздвигая в сторону руки и ноги, меж которыми оказались натянуты вшитые в одежду перепонки. Впрочем, надолго они не понадобились: усыпанная шипами грудь врезалась в спину птицы, впиваясь в жесткие перья и спрятанное под ними тело, правая рука обхватила горло, левая, с зажатым в ней кинжалом, ударила в грудь, вырывая из глотки птицы вопль боли. Впрочем, правая рука очень быстро пережала ей трахею и вопль умер, так и не родившись, а птица чьи крылья сгибало от навалившегося веса начала быстро падать вниз. Удар! Во все стороны брызнули струи зелёной воды, и птица со своим наездником ушла под воду, а парень продолжал и продолжал бить, пока птица окончательно не замерла.
Рассвет погас и тут же сменился ярким полднем…
Глава 18
Рассвет погас и тут же сменился ярким полднем.
Второе место.
Дорога. По дороге идут двое, в сопровождении потрёпанного робота и ещё больше убитой телеги, жутко скрипящий на оба своих колеса. Два военнослужащих увлечённо обсуждают, какой должен быть первый вопрос, который они зададут системе, но их разговор постепенно сходит на нет, так ни чем и не разрешившись. Оживлённые лица постепенно становится пустыми и лишенными жизни. Все звуки постепенно стихают, остаётся лишь скрип колёс и неуверенное шарканье берцев по растрескавшемуся асфальту. Ещё несколько секунд ничего не менялось, затем солдатики, будто по команде, свернули с дороги, спустившись вниз, а вслед за ними, натужно скрипя, спустился и робот с телегой. Три-четыре десятка шагов и вот они на берегу болотистой речки, вдоль берегов которой росли скрюченные ивы. Оба вояки остановились на самом берегу, нерешительно топчась на месте и глядя на манящую воду пустыми глазами.
Им не пришлось долго ждать: вода под ивами пошла кругами, а затем взбухла горбом, который быстро потёк в сторону застывшей парочки. По мере приближения из воды показались склизкие щупальца и жёсткий ёжик коротких рыжих волос, а на приманенную добычу уставился единственный кровавый глаз.
Кикимора практически добралась до берега, но на сушу вылезать не решилась, начав размахивать кончиками щупалец, будто призывая солдат к себе, и те поддались. Первый неуверенный шаг, второй, плеск воды под ногами… И свирепое шипение очнувшегося Фракира. Он метнулся вперёд, ударяя Зубра в грудь и мощным зарядом отшвыривая его от воды, а через миг то же самое произошло и со мной. Нас отбросило на пару шагов, где мы немного потряслись от боли, а затем опять поднялись на ноги, устремляя взгляд на воду, но уже не делая попыток к ней приблизиться. Гигантская пасть кикиморы в гневе разошлась и над берегом понеслось недовольное бульканье. Это никак не повлияло на нас, и та решила взять ситуацию в свои щупальца, начав выползать на берег. Грузному телу это удавалось с трудом, но желание добраться до наших душ пересилило любые трудности, и она сантиметр за сантиметром неуклонно приближалась. Вот одно из щупалец выстрелило вперёд, обвиваясь вокруг лодыжки Зубра.
Взгляд того не изменился, но неожиданно выстреливший Потрошитель пробил щупальце насквозь, пригвождая его к земле. Рывок, и вот тело Зубра взлетело в воздух, приземляясь прямо на спину чудовищу, где также механически начало кромсать и рубить покрытое рыжей щетиной тело. Кикимора взвизгнула, в воздух взметнулся сразу пяток щупалец, обвивая тело Зубра и стаскивая его в воду. Я же тем временем, видимо, решил удрать, так как вокруг моей фигуры вдруг образовалось густое розовое облако, и я начал медленно возноситься в небеса.