Игра Ловца
Шрифт:
«Наверное, именно это чувствовала Висенья» — подумала Рейнис.
— У тебя отличные подруги, — продолжал Эйгон, — по-настоящему любят тебя.
— Кто любит меня, тот любит и моего мужа, — сказала Рейнис, обходя бассейн, — они знают, что мне радостно, когда моему мужу хорошо.
— Верность достойная похвалы, — величаво кивнул Эйгон, — клянусь Балерионом, я понимаю, почему Завоеватель так ценил тебя.
Рейнис встала над ним и Эйгон, встревоженный ее исчезновением, завертел головой, пытаясь найти взглядом супругу.
— Да, — сказала она, — думаю, ты бы понял — за что.
Она сделала неуловимый жест рукой и Эйгон закричал от боли, когда лежавшая рядом с ним блондинка, вдруг с неженской силой выкрутила
— Жаль, что ты не увидишь, — продолжала Рейнис, — за ЧТО любил меня Эйгон. Но увидят и восхитятся другие — у меня их будет куда больше, чем у тебя шлюх.
В ее руке блеснула сталь и Рейнис медленно начала спускаться к забившемуся в змеиных кольцах Эйгону. Раздалось негромкое шипение и между ее ног бесшумно скользнул еще один змей, с черной чешуей и человеческой головой.
Плохое предчувствие обуяло Трехглазого Ворона еще до того как Смауг опустился во внутреннем дворе Драконьего Камня. Восседавший на его спине Бран, облаченный в черный дублет, украшенный клочками меха и расходящимися от горловины вороньими перьями, выглядел неподвижным, будто черная статуя, но внутри него все кипело от злости — которую испытывал вовсе не он.
Проклятые людишки! Снова они его подводят!
Ситуация пока не вышла из-под контроля, но все же выглядела весьма неприятно — и это накануне битвы, что решит судьбу этого мира. Как нельзя лучше бывший и будущий Черный Властелин осознавал правильность своих намерений — все эти страсти и чувства будут помехой новому порядку. Только мертвые — покорные, непрекословные, ничего не чувствующие способны создать идеальный мир будущего.
К сожалению, пока без людей ему не обойтись, мрачно думал Бран, спускаясь в подземелья Драконьего Камня и невольно морщась от доносящихся снизу воплей.
— Ты лгал!!! Подлый червяк, ты обманул меня!!!
Крики Рейнис разносились по всему подземелью, так что Бран легко нашел купальню. Он подоспел вовремя: Рейнис, угрожающе размахивая кинжалом, надвигалась на злобно шипящего змея, пятящегося от разъяренной женщины. Обезображенное лицо королевы сейчас выглядело особенно страшно — будто маска разгневанного демона, обуянного страстью к уничтожению. Одного взгляда хватило Брану, чтобы понять, что непоправимое уже случилось: вода в купальне окрасилось кровью, а на ее краю лежало, обезображенное нечто, в чем лишь с большим трудом можно было опознать бывшего короля Эйгона. Кровью были начерчены на полу и стенах причудливые знаки и письмена, кровь покрывала лицо и все тело Рейнис, также как и кинжал в ее руках. Арабелла и Марселин, в своем полузмеином обличье, расползлись по углам, не вмешиваясь в драку.
— Что здесь произошло? — Бра шагнул между королевой и человекозмеем, угрожающе положив руку на рукоять Буреносца. Это подействовало даже на Рейнис — она уже знавшей на что способен рунный меч.
— Эта гадина, — королева обвиняюще ткнула в змея, — обещала, что жертвоприношение Таргариена исцелит меня. Что кровь, омывшая мои раны, поможет вернуть мою красоту.
— И что?
— И ничего!!! — обезумевшая Рейнис придвинулась к нему, тычка пальцем во все свои ожоги и шрамы, — видишь, все осталось, как было!!!
— Вижу, — покривил губы Бран, — и этому есть два объяснения. Или он и вправду врал тебе.
— Подлая тварь!!!
— Или наш волантийский друг не был настоящим Таргариеном, — продолжал Бран, равнодушно глянув на окровавленный кусок мяса, пару часов назад бывший королем.
— Всегда это подозревала, — фыркнула Рейнис, — и
— Эта шлюха была мне полезна, — задумчиво произнес Бран, — была. Сейчас у меня есть ты, а у тебя — еще есть шанс вернуть свое красивое личико. Личико… и все остальное.
— Вернуть?
— Ну, если твой пресмыкающийся друг не соврал, — сказал Бран, — скоро у тебя представится возможность это узнать. Скоро сюда прилетит твоя далекая прапрапраправнучка или правнучатая племянница — уже не так важно. Но она — определенно Таргариен, оседлавшая настоящего дракона. И тебе придется немало постараться, чтобы проделать с ней то же, что и с ним, — он небрежно кивнул на «Эйгона».
За несколько дней до решающей битвы Бран отправил в Чаячий город Арабеллу, представленную им, как знатная дама из Мира. Ранее Джеймс Аррен, совершив визит на Драконий Камень, дабы преклонить колено перед Эйгогом и Рейнис, не на шутку увлекся зеленоглазой блондинкой — и Рейнис, по слову Брана, дала согласие на этот брак. Арабелла отправилась в Долину, а взамен Бран рассчитывал получить корабли Арренов. Со своими морскими силами у Таргариенов было не густо: с тех пор как Вольные Города отозвали флот, Таргариены смогли собрать у Драконьего Камня лишь сорок галей и тридцать коггов. Сил было недостаточно для того, чтобы противостоять даже одному Браавосу, не говоря уже о прочих Вольных Городах. Из сухопутных сил на Драконьем Камне собралось двадцать тысяч воинов — наемники, воины Веларионов и других лордов Узкого моря, а также дорнийцы под командованием Майи Уллер, она же осуществляла и общее командование. Конечно, оставались еще армии Простора и Штормовых земель, но их пришлось оставить на континенте против собранной на Западе разношерстной коалиции. Ворон еще не знал толком, кто ему противостоит ему: он еще мог видеть все и вся в Вестеросе, но кое-что оставалось неясным, размытым, будто он пытался угадать движение рыбы в мутной воде. Кое-что рассказала Тхуренгветиль, зализывающая раны в Харенхолле, впрочем после битвы у Красного Зубца ситуация менялась с каждым днем, что приводило Ворона все в большее раздражение. Все опять идет не по плану!
Впрочем, скоро и это потеряет значение. Судьба Вестероса и всего мира решится здесь — и не на море и не на земле.
А в воздухе.
Смауг примостился на гигантском уступе Драконьей Горы, чуть ниже жерла вулкана. Золотисто-красная чешуя блестела в лучах восходящего солнца, из пасти вырывались струйки дыма и языки пламени. На его спине, припав к острому гребню, сидела Рейнис. Чуть ниже, у входа в небольшую пещеру, сидел и Бран на своем летающем ковре. Время от времени к Трехглазому Ворону подлетали вороны обычные — чтобы вновь с хриплым карканьем унестись в сторону моря. Глаза и уши Брана, эти вороны видели много дальше людей и даже драконов — и они же первые увидели кружащее в небесах черное облако. Ветер донес до них хриплое карканье и Рейнис вопросительно посмотрела на Брана.
— Вороны, — процедил Бран, — Душелов рядом.
И в этот момент на горизонте появились паруса.
Сощурив глаза, Трехглазый Ворон наблюдал за флотом противника. Он попытался направить воронов ближе — но его птиц непрестанно атаковали крылатые твари Душелова. С хриплым карканьем две черные стаи атаковали друг друга: без устали работали острые когти и черные клювы, в воздухе витали серые и черные перья. Впрочем, вскоре корабли подошли настолько близко, что их было хорошо видно и простым взглядом. Бран признал легендарные галеи Браавоса, о двух, трех, а то и четырех сотнях весел. Все паруса выглядели достаточно однообразно, словно разделенные невидимой чертой на две половины — черную и белую. Посреди каждого паруса красовалось изображение огромного клыкастого черепа, также разделенного на две половины — черная на белой стороне и белая на черной. В глазницах были намалеваны красные пятна.