Игра на чужом поле
Шрифт:
Головин хмуро молчал, пытаясь понять, чего к нему прицепился этот невысокий крепыш из МУРа.
– Извините, товарищ майор, я не вижу разницы. Может быть, Каменская работает в секретариате или в учетной группе, но для нас она свидетель, и не более того.
– Вы смотрели ее документы или записали место работы с ее слов?
– Со слов. Она предъявила паспорт, там место работы не указывается.
– А вы оказались таким доверчивым и не пожелали взглянуть на ее удостоверение. Так?
– Послушайте, Юра, я выехал на место происшествия в четыре часа утра, перед этим я сутки дежурил, и вместо того, чтобы смениться и
– Нет, Андрей, вы не правы. Мне сейчас придется говорить вам неприятные вещи, поэтому предлагаю сначала перейти на «ты».
– Не вижу связи, – нахмурил брови Головин.
– А чтобы тебе легче было мне отвечать. Идет? Так вот, Каменская не работает ни в секретариате, ни в учетной группе. Анастасия – опытный, квалифицированный сотрудник уголовного розыска, она работает в одном отделе со мной. Это удивительная, редкостная удача, что она находилась в санатории за несколько дней до совершения преступления. Она очень наблюдательна, она могла видеть множество интересных вещей, но самое главное – она могла сделать из них еще более интересные выводы. И я не верю, что она не попыталась поделиться с вами информацией. Признавайся, Андрей, предлагала она тебе помощь?
– Было. Она сказала, что будет рада оказаться полезной… Что-то в этом духе.
– А ты? Что ты ей ответил? Спасибо сказал?
– Нет.
– Даже «спасибо» не сказал? Ну и растяпа же ты, братец. Как ты думаешь, она обиделась?
– Да не обратил я внимания. Но лицо вроде окаменело, это я заметил.
– Плохо. Но надежда есть. Если у нее язык не повернулся тебе сказать, что она работает в розыске, можно полагать, что она и с другими об этом не распространялась. Значит, можно попробовать ее использовать. План этажа есть?
Юра внимательно изучил план пятого этажа. Какая-то странность бросилась ему в глаза.
– Пятьсот тринадцатый номер – двухместный?
Андрей склонился над планом.
– Судя по всему – да. Вот, видите? Площадь комнаты больше, чем в соседнем номере справа и такая же, как в номере слева. В «Долине» номера идут симметричными парами: два одноместных – два двухместных.
– Кто у Каменской соседка по комнате?
– Она живет одна, у нее нет соседки.
– А кто соседи справа и слева?
– Справа – милейшая старушка, старейший преподаватель нашего музыкального училища, Вальтер Регина Аркадьевна. Слева – супруги из Краматорска, муж – главный инженер завода, жена – бухгалтер.
– С супругами из Краматорска Аська вряд ли общается, – задумчиво проговорил Коротков. – Старушка-музыкант – более подходящая компания для нашей Каменской. Попросим ее познакомить меня с Анастасией.
Регина Аркадьевна тут же откликнулась на стук и приветливо улыбнулась вошедшим.
– Здравствуйте,
– Здравствуйте, голубчик, разумеется, я вас помню. А это, – она кивнула на Короткова, – ваш коллега?
– Совершенно верно. Меня зовут Юра, я тоже работаю в уголовном розыске. Регина Аркадьевна, у нас к вам просьба несколько необычная и весьма деликатная. Вы понимаете, речь идет об убийстве, это вещь серьезная, и мы очень рассчитываем на вашу помощь.
– Господи! – рассмеялась старуха. – Такое длинное предисловие, словно вы собираетесь просить у меня денег.
– Мы собираемся просить вас, чтобы вы познакомили Юру с вашей соседкой.
Регина Аркадьевна не могла скрыть изумления.
– С Настенькой? Но к чему эти сложности? Настя – прелестное существо, очень доброжелательное и приветливое. Вы можете постучаться к ней в дверь, она вас не выгонит. Зачем вам мое посредничество?
– Я же сказал, Регина Аркадьевна, что просьба деликатная. Мы не хотели бы, чтобы ваша соседка Каменская знала, что Юра работает в милиции. Поэтому нужна легенда, и роль этой легенды мы просим сыграть вас. Представьте Юру своим учеником или родственником. Да кем угодно, только не милиционером.
Женщина тяжело села, опираясь на палку, и пристально поглядела сначала на Короткова, потом на Головина.
– Должна ли я понимать вас таким образом, что вы Настю в чем-то подозреваете? Иначе к чему весь этот маскарад?
– Регина Аркадьевна, дорогая, – Андрей умоляюще сложил руки перед собой, – не заставляйте меня выбалтывать профессиональные секреты. Я сам себя перестану уважать. Если вы не хотите пойти нам навстречу, я попрошу вас забыть о нашем визите и обращусь со своей просьбой к кому-нибудь еще. Хотя, признаюсь честно, ваш отказ сильно все осложнит. Вы – идеальная легенда для Юры, вы общаетесь с Каменской, ваши профессиональные интересы далеки друг от друга, вы – музыкант, она – переводчица, таким образом, ваш невинный обман никогда не вскроется. А следствию вы очень помогли бы.
– Хорошо, я сделаю так, как вы просите. Но вы ставите меня в чрезвычайно трудное положение. Моя соседка мне очень симпатична, скажу больше, она чудесная женщина, умница, с хорошим образованием. Может, вы не знаете, но она свободно владеет пятью европейскими языками. Она – человек во всех отношениях достойный. Если у вас есть основания относиться к ней с недоверием – это ваше дело. Это ваша работа, в конце концов. Но у меня таких оснований нет. И мне будет очень, очень трудно ее обманывать. Мне уже шестьдесят семь, дорогие мои, в этом возрасте нужны достаточно веские причины, чтобы обманывать человека в два раза моложе себя. Поставьте себя на мое место: я знакомлю вас с Настенькой, ваши отношения каким-то образом развиваются, вы плетете ей невесть что, а потом она приходит и начинает рассказывать мне про якобы моего же ученика, пересказывать истории из его жизни и говорить, понравился он ей или нет. Впрочем, она деликатный человек, и, если вы ей не понравитесь, она об этом вслух не скажет. Но моя-то роль какова? Слушать и поддакивать заведомой лжи? И чувствовать себя последней дрянью? Я уже сказала, что вам не отказываю. Но я хочу, чтобы вы ясно представляли себе, на что вы меня обрекаете. Идите, Андрей, вы нам больше не нужны, мы с Юрочкой сейчас придумаем, как поставить мизансцену.