Игра на чужом поле
Шрифт:
— Я не пью, — гордо заявил я, чтобы раз и навсегда отмести любые подозрения в алкоголизме.
— У меня к вам есть просьба. Неожиданная. И если не сможете помочь — ничего страшного.
— Слушаю, — ответил я с неподдельным интересом, слегка поддавшись вперед.
— Я, как и мой муж, лютеранка. Это такое течение в христианстве, — неожиданно начала Соня. — Ты, наверное, слышал.
— Так… ну, слышал, да, — соврал я, ведь кроме самого слова «лютеранство», ничего об этом течении не знал.
— У вас в СССР в прошлом году из
— Я коммунист и атеист, — на всякий случай уточнил я.
— Это хорошо, — переводил ответ переводчик. — Дело в том, что глава Всемирной Лютеранской федерации господин Ханзельманн планирует принять их в члены в этом году. Так вот… Он просит меня, а я прошу вас, соответственно, помочь одному человеку — новому епископу вашей церкви, господину Харальду с организацией Теологической семинарии.
— Неожиданно… И как я могу помочь? — задал вопрос я, пребывая в легкой растерянности.
— Необходимо помещение для обучения семинаристов и общежитие для их проживания, — пояснила Соня. — Иначе придётся делать семинарию заочной. А это, сами понимаете, потеря качества образования будущих студентов.
— А в каком городе он живёт? В Москве?
— Нет, он в Латвии… как его… в Риге!
Переводчик добросовестно переводил всё, даже её запинки и заминки.
— В Риге?! — растерялся я. Ведь в Латвии у меня связей почти нет. Вот если бы в Москве или хотя бы в любом другом городе РСФСР — тогда другое дело.
Соня кивнула, не замечая моей растерянности.
— Могу попробовать поговорить насчёт Ленинграда, — осторожно пообещал я, не представляя, как уговаривать Власова выделить жирный, почти столичный кусок недвижимости для какой-то нелепой церкви.
— Это же недалеко от Риги? — уточнила Соня.
— Недалеко! Рядом совсем — километров пятьсот! — брякнул я, ориентируясь далеко — недалеко по сибирским меркам.
— А ближе? — испуганно переспросила потенциальная тёща.
— Калининград можно попробовать… там километров на сто ближе, — напряг память и попытался вспомнить карту СССР.
— Кёнигсберг, — перевёл зараза-переводчик, явно стараясь блеснуть эрудицией.
— Калининград! — рявкнул я так, что ушастый моментально втянул голову в плечи, как черепашка.
— О! Это, наверное, подойдёт, если в Риге нельзя! — обрадовалась Соня, не обратив внимания на мой всплеск эмоций.
Наоборот, мама Марты мило улыбнулась — причём видно было, что сделала это от души, а не просто любезно скривила рот. Видимо, просьба этого Ханзельманна для неё действительно важна.
А в Калининграде, думаю, помещение найти будет попроще. Вопрос только в том, как подать эту просьбу Власову? Да скажу как есть. Чего врать? А там уж — как решит.
— Да, да, нет, нет, — в тон моим мыслям перевёл слова Сони ушастик.
Поняв, что за косяк с немецким названием русского города бить его никто не собирается, он тоже ощерился.
— «Да, да, нет, нет, а что сверх того — от лукавого». Евангелие от Матфея, — решил я блеснуть познаниями.
— А теперь поговорим о Марте. Толя! Я надеюсь, вы настоящий мужчина?
— Конечно, — кивнул я, удержавшись от соблазна добавить что-то вроде «могу доказать это прямо сейчас».
— Я вам доверяю. Я вообще всегда сначала доверяю людям. Просто сделайте так, чтобы моя дочь не пожалела о своём решении погостить у вас в СССР. Деньги у неё будут, и если что — наше посольство всегда на связи. Я дам вам телефон одного человека в Москве…
— На этот счёт можете быть спокойны. И сам не обижу, и никому не дам этого сделать, — уверенно заверил я. — И о деньгах не беспокойтесь, нам хватит.
— Да, насчёт денег… Ваши два процента пока будем хранить на отдельном счёте. Я про оплату от Хансенов за бумагу.
— Это хорошо! — кивнул я, не собираясь отказываться от денег.
Соня слегка удивилась моему быстрому ответу, но вот переводчика я этим нисколько не впечатлил — тот смотрел с видом человека, который всё про всех знает заранее.
Глава 23
— Есть ещё кое-что, Толя… Чуть меньше двух дней назад в Норвежском море затонула ваша подводная лодка. По нашей информации — с ядерными ракетами. Называется она… кажется, как ваша молодёжная организация, — с серьёзным лицом произнесла Соня.
— «Комсомолец»! — моментально вспомнил я, и по спине пробежал холодок.
Да, точно! У меня в тетрадке была запись. Но я ведь даже года этой трагедии толком не помнил, что уж говорить про месяц… И помочь, даже если бы помнил, всё равно не смог бы.
— Сегодня ваши власти уже сделали заявление о гибели подводной лодки. Прими мои соболезнования. Воды нейтральные, поэтому мы не стали вмешиваться в спасательную операцию… — голос Сони был ровным.
Странно, что мне об этом рассказывает именно она, а не Харальд или Марта. Хотя… откуда Марте знать? А вот кронпринц явно решил делегировать жене озвучивание этого трагического известия. Показательно. И правильно, наверное. Женский голос звучит мягче и сочувственнее.
Кстати, эту подлодку в моём будущем так и не подняли. Глубина там, наверное, запредельная.
— Спасибо… — только и выдавил я.
На этой печальной ноте мы попрощались.
— Боковые удары наносятся с небольшим замахом, особенно левый, ну или правый — если ты левша. Этот замах я прячу парой подготовительных движений корпуса. Вот так, смотри… Никакого отведения плеча или локтя, удар должен быть быстрым и коротким. Большой палец держи кверху.
Я старательно показывал всё в деталях для Хокона, который, наконец, вернулся домой и был, так сказать, допущен Мартой к моему истерзанному после общения с её родителями телу.