Игра на победу
Шрифт:
– Я привез вас сюда явно против воли. Почему вы хотите остаться в «Гришэме»»? Вы так рьяно стремились удрать отсюда в весьма недалеком прошлом.
Опустив глаза, Кларисса отчаянно пыталась придумать ответ. Ноги в ботинках пересекли пол, и она краем глаза заметила его кулак, появившийся на столе рядом с ней. Он оперся на кулак и заговорил шелковистым от угрозы голосом:
– А вы действительно были привезены в «Гришэм» против воли? Почему вы вернулись сюда после того, как успешно сбежали?
Кларисса ахнула. Ей
– К вашему сведению, я не собиралась сюда возвращаться! – она запнулась.
– Неужели? Что еще мне остается думать?
Румянец усилился, но она подняла голову и снова вызывающе посмотрела ему в глаза.
– Если вам уж так нужно знать, я… я заблудилась!
Мистер Уитлэч смотрел на нее задумчиво. Затем, к смущению Клариссы, он запрокинул голову и издал восторженный смех:
– Заблудилась! И вернулась обратно в логово льва!
Кларисса обиженно посмотрела на него.
– Я вижу, вам очень смешно, но мнe совсем не хочется смеяться, уверяю вас!
– Нет! Боже мой, какая комедия ошибок! – К ее тайному облегчению, он отошел и бросился в кресло напротив. – Но если вы заблудились, глупое дитя, по крайней мере, скажите мне, куда вы шли, когда сбились с пути. Я доставлю вас к друзьям, или семье, или куда бы вы ни направлялись.
Кларисса снова пoпыталась придумать ответ, но не cмогла. Она нашла убежище в высокомерии.
– Я уже сказала, м-р Уитлэч, мои дела вас не касаются! Я отлично могу позаботиться о себе сама.
Он грубо фыркнул:
– Да, я видел, насколько хорошо вы можете позаботиться о себе! Вы забываете кое-что. Я нашел вас во власти самой печально известной куртизанки в Западной Европе.
Глаза Клариссы вспыхнули.
– Не надо насмехаться, мистер Уитлэч!
– Не пробуйте обуть меня на обе ноги, Кларисса!
– Я не знаю, что означает «обуть на обе ноги», но звучит слишком вульгарно. И я не давала вам разрешения называть меня по имени!
– Обуть на обе ноги, моя умница, означает, что вы пытаетесь провести меня. У вас ничего не получится, так что можете прекратить попытки!
Кларисса, сильно взволнованная, вскочила и подошла к камину. Ей хотелось, чтобы колени не дрожали так сильно.
Позади нее раздался голос мистера Уитлэча, теперь окрашенный подозрительностью:
– Ну? Я снова спрашиваю вас: кто вы? Ла Джанетт сказала мне, что вы ее дочь.
Повернувшись спиной к мистеру Уитлэчу, она прислонилась к каминной полке для поддержки. Было легче признаться, если не смотреть ему в глаза, пока она это говорит. Кларисса уставилась в огонь и почти неслышно прошептала позорный секрет, от которого пыталась избавиться всю жизнь:
– Это правда. Я ее дочь.
Наступило короткое молчание. Спиной она почти осязала недоверие и гнев, борющиеся в м-ре Уитлэче. Гнев победил. Oна услышала скрип стула, когда он встал. Eго голос прозвучал опасно тихо:
– Не испытывайте мое терпение дальше, – процедил он сквозь
Кларисса вызывающе повернулась, открыла рот, чтобы что-то сказать – и увидела выражение его лица. Она закрыла рот. Это было лицо человека, с которым лучше не спорить. Мистер Уитлэч был очень зол. Ясно, он считал, что она подшучивала над ним. Было также ясно, что он не из тех, над кем можно подшучивать.
Мистер Уитлэч открыл дверь и придержал ее:
– Идемте.
Он был более чем способен выволочь ее силой, если она бросит ему вызов. Лучше повиноваться сейчас, а спорить позже. Сцепив зубы, она подчинилась, не говоря ни слова.
Когда они вышли из гостиницы, мальчик бросился следом, опустил ступеньку и распахнул дверь элегантной почтовой кареты. Кларисса собрала юбки и остановилась на ступеньке, заглядывая внутрь.
Слава Богу, там были две широкие скамейки; один пассажир смотрит вперед, другой – назад. Им не нужно сидеть подле друг друга. Но если она выберет сиденье лицом вперед, он обязательно сядет рядом. Она выбрала заднее сиденье.
Мистер Уитлэч, войдя в карету, заметил этот маневр и сразу понял его цель. Его рот скривился в сардонической усмешке. Они бы выглядели, как настоящие идиоты, если бы оба сидели задом наперед, но это было бы ей уроком. После долгих лет в море укачивание ему не грозило. А вот ее будет тошнить, как собаку, прежде чем они доeдут до Мэрилебон. Тревор сел рядом с ней, бросив шляпу на подушки в углу. Она немедленно встала и пересела в центр скамьи, обращенной вперед.
Прежде чем он смог противостоять этому движению, мальчик, державший дверь, залез внутрь. Он ловко обернул вокруг Клариссы плед, подложил ей под ноги горячий кирпич, прикоснулся к своей кепке, прощаясь, и закрыл дверь.
Удивленный взгляд Клариссы расширил ухмылку мистера Уитлэча.
– Я вижу, вы мало путешествовали.
– Только в дилижансе, – призналась oна, благодарно прижимая пальцы ног к горячему кирпичy.
Кларисса с облегчением отметила, что его голос внезапно стал почти дружелюбным. Возможно, приглушенный свет и уютное внутреннeе помещение кареты смягчили нрав м-ра Уитлэча. Она никогда не видела и не могла представить себе такой шикарный дорожный экипаж. Стены были обшиты чем-то вроде дуба, подушки – из темно-синего бархата, а окна занавешены таким же бархатом.
– Я понятия не имела, до какой степени удобно путешествовать в личной почтовой карете, – заметила она. – Вы всегда путешествуете с таким комфортом?
– Всегда. – Мистер Уитлэч лениво откинулся на подушки, скрестив мощные руки на груди. – Вы вовлекаете меня в вежливую беседу?
Она ответила нервно:
– Если вам будет угодно.
– Не думаю, – мягко сказал он. Карета слегка покачнулась, и путешествие началось. – На самом деле, я почти уверен, что предпочел бы этого не делать. Я не в настроении для разговора.