Игра против всех. Три дня в Дагезане
Шрифт:
— Юля! Ты — святая простота. И папа твой тоже.
— Ах, мистер проницательный сыщик! Вы заподозрили Таточку?
— Пока нет. Но деньги–то исчезли пятого августа.
— Роковое число.
— Что она еще рассказывала?
— Для тебя ничего интересного. Вадим появился дома поздно, вел себя ужасно. Они поругались, и Татка ушла к родителям.
— Может быть, он нервничал?
— Понятия не имею.
Сосновский взялся за кекс.
«Если Зайцев непричастен к краже, он не должен был волноваться пятого вечером. Ведь о том, что
Когда–то до революции ипподром находился за городом, но за последние годы новые кварталы окружили его, и он превратился в своего рода остров, обнесенный высоким кирпичным забором, за которым текла жизнь, малопонятная для непосвященных. Мазин был из их числа. Скачки его не интересовали, он пришел сюда в воскресенье не для того, чтобы рискнуть скромным заработком. Он не был человеком азартным, даже лотерейных билетов никогда не покупал, но верил в то, что удачи, как и неприятности, не приходят в одиночку. А удача казалась несомненной.
Лицо, схваченное телевизионным оператором, было отпечатано во множестве фотокарточек, и теперь уже десятки глаз искали в городе — на улицах и в магазинах, в кинотеатрах и темных подворотнях — человека лет сорока с нездоровым и озлобленным лицом.
Правда, этот человек мог сразу же покинуть город, но уже на следующий день милиционер, дежуривший в районе ипподрома, сообщил, что лицо на фотокарточке ему знакомо. Похожий человек часто бывает на скачках.
Известие это поступило в субботу, а в воскресенье Мазин решил сам потолкаться в толпе любителей конных состязаний. Но толпы никакой возле ипподрома не оказалось. Две небольшие кассы в фанерных будочках фильтровали желающих проникнуть за ворота. Возле каждой стояло не больше десятка людей. Игорь прошелся взад–вперед мимо касс, однако не увидел никого, похожего на нужного ему человека. «Возможно, он уже на ипподроме», — решил Мазин и стал в хвост очереди.
Двигалась она, несмотря на свою малочисленность, медленно. Игорь успел изучить цены билетов и принялся рассматривать очередных. Сутуловатая фигура с худой заросшей шеей показалась ему знакомой, но он не узнал этого человека, пока тот не наклонился к окошку, повернувшись в профиль. Это был Вадим Зайцев.
«Неудачная встреча!» — подумал Мазин в первый момент и даже отступил на шаг, но бухгалтер не собирался смотреть по сторонам.
— Мою ложу не взяли? Одиннадцатую. — услыхал его слова Игорь.
Внешне ипподром немного напоминал стадион, но только на первый взгляд. Поле выглядело побольше, однако не оно было тут главным, а вспаханная дорожка, которую отделяли от поля и от трибун два кольца ровно подстриженных кустарников. Зато трибун было меньше. Даже и не трибуны это были, а деревянные павильоны у того края дорожки, где лошади финишировали. В одном крыле павильона продавали пиво и шашлыки, но без толкотни, потому что народу, по сравнению со стадионом, была малая кучка. Да и не пивом, как сразу заметил Мазин, тут интересовались.
Люди
Мазин огляделся. Нужного ему человека по–прежнему не было видно. «А что делает здесь Зайцев? Оказывается, он игрок. На какие деньги? Это любопытно. Стоит присмотреться, как он играет».
Игорь вошел в соседнюю ложу и присел там так, чтобы Зайцев его не видел.
Бухгалтер между тем листал программу и огрызком карандаша вносил в нее объявляемые по радио поправки. Напротив него сидел толстяк с голой круглой головой и мохнатыми седыми бровями. До Мазина доносился его хрипловатый голос.
— Ха! — стучал толстяк карандашом по программе. — Зачем такая скачка? Все знают, что победит Сувенир. Все играют на фаворита. Какая эта игра? Бумага на билет дороже стоит, чем выдача.
В первом заезде скакали девушки. В разноцветных жокейских куртках, наездницы так легко и красиво объехали трибуны, что Мазин залюбовался и подумал: что бы ни говорили об азарте, а скачки — это спорт. Потом девушки отъехали в дальний угол поля, на старт, и их стало плохо видно, а толпа повалила к кассам тотализатора. Касс было много, вдоль всей трибуны, и везде покупали билеты. Слышались загадочные слова: ординар, двойной ординар, ленточка…
Дали сигнал, и разноцветные фигурки понеслись по дорожке. За ними следили без особого волнения. Выдача намечалась небольшая, да и одна девушка, как все ожидали, сразу выдвинулась вперед.
— Караулова идет на Виолетте!
Девушка прошла большую часть дистанции и вырвалась на финишную. Вот она почти рядом с трибуной. Все привстали. Соперницы остались позади. И тут лошадь Карауловой (Мазин даже не успел разобрать отчего), как бы ткнувшись мордой в стену, упала на передние ноги. Девушка мешком перелетела через голову Виолетты и покатилась по земле. Мимо нее промчались пять всадниц.
«Разбилась!» — испугался Игорь и оглянулся, ожидая увидеть такую же; тревогу вокруг себя. Но никто не смотрел на упавшую девушку, все уставились на вышку, где должны были указать победителя. К Карауловой подбежал врач, но она уже поднялась на ноги и пошла вслед за рысцой потрусившей Виолеттой.
Рядом хохотал толстяк:
— Все проиграли, все проиграли! Прекрасная выдача будет.
Зайцев отобрал из пачки, что держал в руке, несколько желтых билетиков, смял и швырнул.
«Ну и публика!» — вздохнул Мазин.
Через час страсти разгорелись. Все пространство между скамьями было усеяно пропавшими билетами, однако у касс народу не убавилось.
Зайцев проиграл не меньше двадцати рублей, но держался спокойно. Зато у его соседа, который тоже проигрывал, лицо налилось кровью.