Игра с огнем

Уэдсли Оливия

Занималась заря, поздняя заря серого осеннего утра. Сента лежала так же неподвижно, как и в течение всей ночи, проведенной без сна.

Когда вошла Сара, неся теплую воду для умывания и чай, и увидела лицо Сенты, она повернулась и побежала в комнату Клое.

— У Сенты, кажется, грипп или что-то в этом роде.

Клое поспешила в комнату Сенты.

Нежный звук ее голоса вернул Сенту к сознанию.

— У дарлинг голова болит, жар? Сейчас я тебе измерю температуру. Попробуй напиться

чаю, теплый напиток будет приятен.

Она бесшумно стала убирать в комнате.

— Мама! — крик ее был полон отчаяния.

Клое мгновенно обернулась, подошла к кровати и, закутав Сенту одеялом, обняла ее.

— Дарлинг, не раскрывайся, а то ты еще больше простудишься.

Тем же высоким напряженным голосом Сента сказала:

— Я не больна. Г од тому назад я написала Максу, вчера вечером он ответил. Он только теперь получил письмо… хочет видеть меня. Он предложил мне приехать повидаться с ним. На этой неделе он будет в Голландии…

Клое была поражена. Ей не все было понятно в том, что говорила Сента. Она чувствовала, что это какой-то вздор. Но вместе с тем материнское сердце подсказывало ей, что Сента сильно страдает. Она нежно притянула Сенту к себе.

— Дарлинг, не волнуйся так, успокойся. Что же пишет Макс еще?

Сента повернулась лицом к матери. Она повторила:

— Он пишет, что будет в Голландии и что ждет меня там со всем нетерпением своей души.

— Это звучит очень трогательно, — деланно равнодушным голосом сказала Клое. — Естественно, что Макс ни о чем не знает. Ты должна написать ему и обо всем рассказать.

Сента освободилась из ее объятий и встала.

— Мама, подожди минутку, я оденусь, тогда мы поговорим, так будет лучше.

По лицу Клое пробежала тень страдания, брови ее поднялись над глазами.

— Дарлинг, ты действительно чувствуешь себя здоровой?

— О да, совершенно! Я быстро оденусь.

Сента первой спустилась в столовую. Ровным голосом она сказала:

— Не знаю, насколько сейчас уже налажено сообщение. Если мне удастся получить паспорт и билет, я выеду сегодня вечером.

Щеки Клое покрылись легким румянцем.

— Но неужели ты согласишься выйти замуж за Макса Вандорнена?

— Если он будет настаивать, — ответила Сента.

— После всего… — в голосе Клое зазвучало негодование, — после всего… ты должна быть верной Мики, не согласна ли ты с этим?

— Я писала Максу, — решительно возразила Сента, — я просила его встретиться со мной. Он согласен. После всего того, что было между нами, неужели ты думаешь, что я могу уклониться, неужели ты считаешь, что отказать ему в этом было бы достойно порядочного честного человека?

— Мне кажется, что правильнее было бы, не откладывая, написать Максу и честно

рассказать ему обо всем. Год — большой промежуток времени.

— Я не могу этого сделать, — сказала Сента, — я хочу этим сказать, что я не «не могу», а не хочу. Я знаю, что если бы я ему отказала и продолжала бы свою обычную жизнь, я забыла бы об этом. Но рано или поздно я заклеймила бы себя презрением, и это презрение было бы тем скрытым ядом, который постепенно разрушил бы все мое счастье и всю мою любовь к Мики.

Клое смотрела на нее с удивлением.

— Ты смотришь, Сента, на этот важный момент, как всякое молодое существо. Тебя привлекает мысль о самопожертвовании, но это ценно только в известные минуты. Ты встретишь Макса Вандорнена. Это будет теза, какова же будет антитеза?

— Если Макс захочет жениться на мне, я соглашусь, — почти шепотом ответила Сента.

— Любя Мики? — опять покраснев, спросила Клое.

— Когда-то я любила Макса, даже теперь я не могу об этом забыть. Я не могу чувствовать равнодушие и быть холодной к человеку, научившему меня чувству любви.

— Значит, ты не любишь Мики? — упорно продолжала спрашивать Клое.

— Я люблю его больше всех на свете.

Клое встала.

— Уже поздно, я должна идти на лекции.

Сента схватила ее за руку.

— Мама, неужели ты не понимаешь? Если бы не война, все говорило бы в пользу Макса, но ведь он ответил мне, я не могу бросить ему в лицо равнодушие и холодный ответ. Какая-то частица моего «я» еще принадлежит ему, в глубине души я благодарна за все те сладкие минуты, которые он мне подарил.

— Я отказываюсь тебя переубедить, — покорным голосом сказала Клое, — я с тобой отчасти согласна, дарлинг, но вся моя душа на стороне Мики.

Она вышла, и Сента увидела, как быстро Клое шла по улице, спеша к автобусу.

Сента телеграфировала Мики, прося его приехать ближайшим поездом. Затем она оделась и поехала к датскому консулу и в германское посольство. Закончив все эти дела, Сента послала телеграмму Максу: «Вторник приезжаю Нидерланды».

Когда она возвратилась домой, в гостиной ее ожидал радостный Мики.

— Дарлинг телеграфировала мне, желая сказать, что нашла квартиру?

Она уклонилась от его поцелуев.

— О, Мики!

Он побледнел, увидев страдальческое выражение ее глаз.

— Дарлинг, что случилось?

— Макс Вандорнен ответил на письмо, которое я послала ему год тому назад, предлагая ему встретиться со мной. Макс пишет, что едет в Голландию, в Амстердам, и просит меня… приехать туда повидаться с ним.

Вандорнен представлялся Мики настолько нереальным, что даже сейчас сказанное Сентой было ему непонятно. Мики ответил: