Игра с отчаянием
Шрифт:
Когда Хитаги подошла к орхидее, сердце Дэймона забилось чаще. Каждая секунда её молчания мучила его тревожным чувством страха и предвкушения. Он нервно облизнул губы. Наконец, Хитаги произнесла те слова. В этот момент Дэймон едва не выдал себя, но вовремя удержал удивлённый вздох. Несколько секунд он просто стоял в ступоре, не зная, что ему и думать, и растерянно глядя на спину Хитаги. Наконец, картина мира перед ним стала размываться, и он почувствовал, что сейчас заплачет. “Так вот что она на самом деле значит для тебя…” — подумал Дэймон, торопливо утирая готовые выступить слёзы. Не желая больше мучить себя, Супер Мечник
***
В то время как остальные всеми силами пытались выбраться или хотя бы разобраться в себе, один человек неизменно оставался наблюдателем.
Эрика находилась в стороне от бурной жизни одноклассников, но никогда не сводила с них внимательного изучающего взгляда. Как Супер Детектив, она считала себя обязанной быть в курсе всех событий. Именно поэтому Фурудо Эрика ненавязчиво собирала по крупицам информацию, из которой в итоге умело составляла картину происходящего и таким образом оставалась осведомлена. “Нужно всегда быть готовой, чтобы вычислить убийцу”, — говорила себе она, со снисходительной улыбкой наблюдая за суетящимися одноклассниками.
Сейчас Супер Детектив сидела на кровати в своей комнате, вполоборота развернувшись к шахматной доске, которую она взяла из игровой комнаты. Чёрные и белые фигуры заняли свои позиции. Вот только расставлены они были совсем не по правилам игры в шахматы. Силы были не равны: в армии белого короля были исключительно пешки, теснящие чёрных к краю доски. В составе последних также не хватало фигур: у них не было ни короля, ни ферзя, ни пешек. Вместо этого шесть фигур разделились на две группы. С одной стороны доски расположились два слона и конь, сбившиеся в крепкую команду. У второй группы всё шло не так ладно: конь держался чуть поодаль от пары ладей. И за всем этим извне поля “наблюдал” белый ферзь.
Эрика с нескрываемым интересом рассматривала фигуры. Она выглядела, как участник тотализатора: её глаза блестели любопытством и предвкушением, на губах играла улыбка. Эрика водила пальцами над доской, словно примериваясь, какую фигуру стоит убрать. Наконец, её выбор пал на одну чёрную ладью. Эрика двумя пальцами вытянула фигуру и, приблизив её к глазам, с насмешливым выражением принялась её рассматривать. В какой-то момент она поставила ладью на раскрытую ладонь, вытянула руку с фигурой и, словно обращаясь к ней, поинтересовалась:
— Интересно, какой исход больше устроит госпожу?
Конечно же, фигура ей не ответила. Эрика усмехнулась. Она вновь согнула руку в локте и, приблизив таким образом ладью к себе, провела ногтем другой руки примерно по середине фигуры, словно отделяя верхнюю часть. Затем она будто потеряла к ладье интерес и без зазрения совести отбросила её в угол комнаты. Фигура с стуком ударилась о пол и беспомощно прокатилась несколько миллиметров. Эрика с улыбкой наблюдала за ней. Вдруг с губ девушки сорвалась тихая усмешка, и в следующий миг она уже залилась негромким смехом, постепенно переросшим в безумный хохот. Отсмеявшись, Эрика откинулась назад и с хитрой улыбкой подумала: “В любом случае, я знаю, какой исход устроит меня”.
***
Нелепо.
Всё это казалось ей до жути нелепо. Она столько времени провела рядом с этим человеком, он казался самым надёжным здесь. И вот выяснилось, что он всё это время ей лгал. Ещё каких-то пару дней назад они вместе дурачились, шутили над общим другом. Она поддразнивала
А теперь она знала, что он всё время носил маску.
Хитаги было больно думать, что все его слова поддержки, вся забота о ней — умелая игра. За время плена она слишком привязалась к Дэймону и невольно доверяла ему, как никому другому. И если сначала она относилась к нему с подозрением, то постепенно стала ослаблять бдительность и, кажется, уже окончательно решила ему поверить. Мир, где они с Дэймоном брат и сестра, стал для неё реальностью. Но, как выяснилось, эта реальность была ложью, и стоило совершенно крошечных усилий разрушить её, как карточный домик.
С сожалением Хитаги думала, что была бы намного счастливее, продолжай она и дальше жить в этом воображаемом мире. В мире, где у неё есть любящий и поддерживающий брат; в мире, где она не мучается вопросом, кто она такая и почему все что-то от неё хотят; в мире, где она может искренне смеяться.
Сейчас она совершенно не ощущала, что делает. Она пыталась жить по-прежнему, пыталась вернуться к рутине и любимым занятиям, но выглядела абсолютно жалко в своих глазах. Всё эмоции Хитаги стали поддельными. Ей казалось, будто она играет в какой-то симулятор жизни: вот она управляет персонажем, заставляя его действовать по чётко отлаженному сценарию, но сама при этом мыслями находится в совершенно другом месте. И действительно, что бы Хитаги ни делала, она постоянно думала обо всей этой истории с Дэймоном и своей настоящей личностью. Из-за этого она стала часто выпадать из реальности и, будто застывшая фигура, подолгу глядеть в одну точку перед собой. Это не мог не заметить Марти, с которым она теперь проводила практически всё своё время. Всё чаще он пытался вызвать её на откровенный разговор о том, что её тревожит, но Хитаги либо на автомате обращала всё в шутку, либо вообще пропускала его слова мимо ушей. И Марти, хоть его это и раздражало, ничего не мог с этим поделать.
Последние несколько дней Хитаги прожила в таком состоянии. Менялось всё только в одном случае: если рядом оказывался Дэймон. В такие моменты Хитаги становилась преувеличенно оживлённой, громче смеялась и вообще всем видом пыталась показать ему, что разрыв её ничуть не трогает. На самом деле, она подозревала, что такой метод не сильно действенный и что она выглядит совершенно неестественно, но упрямство и гордость не давали ей показать свою слабость. Более того, она до сих пор корила себя за эмоциональность в момент ссоры с Дэймоном. Всё это вкупе заставляло её чувствовать себя полнейшей дурой.
В тот день Хитаги пила чай в столовой с Марти, и Дэймон также находился там. Он сидел за угловым столиком в одиночестве, и периодически Хитаги ловила на себе его обеспокоенные взгляды. За некоторое время до этого она как раз думала о том, чтобы прекратить эту глупую игру в “Мне и без тебя хорошо”, и в итоге размышления вытянули из неё все соки. В столовую она пришла опустошённая и обессиленная, и энергии на обычное представление у неё не осталось, так что она сидела задумчивая и рассеянная. Присутствие Дэймона будто физически давило на неё. Один его вид напоминал ей о болезненной ссоре и пробуждал все тревожащие её мысли.