Игра с шакалами
Шрифт:
Я побежала к выходу, задевая столы, отталкивая статуи и отчаянно выбираясь из сваленных в кучу предметов. Распахнула дверь и сломя голову бросилась в толпу. Не оглядываясь и не думая о вежливости, я уносила ноги подальше от лавки, как вдруг почувствовала, что руки Ахмеда Рашида обвивают меня и притягивают к себе.
— Лидия!
— Быстро… — выдавила я, — бежим…
Мы не глядя пробирались сквозь толпу, причем никто не обращал на нас ни малейшего внимания, и вскоре добрались до какой-то неприметной двери вдали от света и людей.
Я урывками говорила что-то невнятное,
— Что случилось? — несколько раз спросил он, затем взял шакала и заметил, что тот покрыт кровью.
— Толстяк… — вымолвила я, — у него был пистолет…
— Понятно.
Мы тут же покинули район базара и побежали дальше по темным, пустынным улицам, торопливо шли по узким переулкам, скользким мостовым и безлюдным аллеям. Ахмед хорошо знал дорогу и уводил меня в сторону гостиницы, в безопасное место.
Когда мы наконец приблизились к «Нью Винтер Палас» и снова оказались в привычной толпе пешеходов, он отвел меня в сторону. Ахмед сказал, что я очень бледная, а блузка забрызгана кровью.
— Хотите сейчас подняться в свой номер? — спросил он.
— Да.
— В вестибюле нас увидят люди…
— Мне все равно, я хочу подняться в номер. Прямо сейчас.
Мы прошли через сад и взбежали по ступенькам к центральному входу. Швейцар, к счастью, разговаривал с водителем такси и не заметил нас. Мы сами открыли застекленные двери и торопливо прошли через вестибюль к лифтам. Нам повезло — дверь одного лифта тут же открылась и закрылась, когда мы оказались внутри. Кроме нас с Ахмедом в лифте больше никого не было.
Оказавшись в номере, я без сил опустилась на одну из сдвоенных кроватей. Задернув занавески и заперев дверь, Ахмед сел рядом со мной и разжал руку. Он испачкал пальцы оставшейся на фигурке кровью.
— Вы сможете рассказать, что произошло?
— Да. Сейчас.
Я сделала глубокий вдох и рассказала обо всем, что случилось в лавочке Хури, не забыв рассказать об ощущении, будто я попала в ловушку и о том, что заметила движение за ширмой.
— Итак… — произнес он после непродолжительной паузы, — толстяк Швейцер был там еще до вашего прихода. Это означает, что он либо знал, что вы туда придете, либо у него были какие-то дела с мистером Хури.
— Откуда ему было знать, что я загляну в эту лавочку?
— Может быть, от кого-то из других торговцев, кто запросто мог сказать, что вы одну за другой обходите лавочки. Он мог сделать вывод, что вы, в конце концов, придете к мистеру Хури, хорошо известному торговцу антиквариатом.
Я задумалась над его словами и неожиданно вздрогнула.
— Я действительно ударила его этой фигуркой!
Не говоря ни слова, Ахмед стал и пошел в ванную. Я услышала, как из крана потекла вода. Когда он спустя минуту появился и сел рядом со мной, его руки и фигурка шакала были чисты.
Тут я взглянула на свои руки — они были перепачканы кровью.
— Ахмед, меня не это беспокоит. Я привыкла к крови на работе. Но здесь совсем другое дело.
— Понимаю, — тихо сказал он.
— Серьезно… я в самом деле ранила его.
Ахмед обнял меня за плечи и притянул поближе.
—
— Вашей вины тут нет. Я знала, на что иду и ни о чем не жалею. Другого пути не было. Мне с самого начала приходится иметь дело с опасностью. Сегодня случилось то же самое. Не сомневаюсь, Адель ради меня поступила бы точно так же. — Я вздохнула и покачала головой. — Боже милостивый! С фигуркой шакала из слоновой кости против пистолета! Должно быть, я спятила.
— У вас ведь получилось, разве не так?
— Да… получилось. — Я представила пистолет, нацеленный в мое сердце, толстые пальцы, державшие его. В тот момент я ни о чем не думала и действовала импульсивно — мною двигал инстинкт самосохранения. — А что если бы я промедлила?
— Не стоит думать об этом.
— Если бы я не ударила его, то он не выронил бы пистолет. Он вполне мог удержаться на ногах и пристрелить меня. — Я взяла фигурку шакала у Ахмеда и взглянула на него. — Какая безобидная, правда? Тем не менее, она стала причиной всего, что произошло за эти последние… страшно подумать, одиннадцать дней. Он привел меня сюда, на другой конец света. Из-за него я чуть не погибла. И он спас мне жизнь, как ни странно…
Я неторопливо вертела фигурку. Ахмед крепко держал меня за руку. Тут мне в голову пришла мысль: именно шакал изменил меня и всю мою жизнь.
— По крайней мере, мы добились своего, — сказал Ахмед. — Мы теперь точно знаем, что Пол Джелкс причастен к этому делу, и завтра я отправлюсь в его лагерь совершенно официально.
Я взглянула на него. Сердце забилось быстрее; нет, не из-за случившегося, а скорее из-за близости к Ахмеду, тепла, излучаемого его телом, из-за того, что он крепко прижал меня к себе. Когда он наклонил голову и поцеловал меня, казалось, что так все и должно быть. Его губы коснулись моих, словно крылья бабочки, и тут же слились с ними. Его страстный поцелуй не испугал меня, напротив, я жадно впилась в его губы. В то роковое мгновение мне показалось, что ради этого я ждала этого всю свою жизнь.
Когда он ослабил объятия и немного отстранился, я заметила, что его глаза как-то странно заблестели, а на лице появилось загадочное выражение. Затем он произнес каким-то странным, почти торжественным голосом:
— Теперь я подойду к нему с чистой совестью. Я уверенно посмотрю ему в глаза, ибо не сомневаюсь, что правда на моей стороне. За это я должен благодарить вас, мисс Харрис.
— Да, конечно.
Я высвободилась из его объятий и встала. Потрясение прошло. Теперь я вновь чувствовала себя сильной.
Я пошла в ванную, вымыла руки и лицо, вернулась в комнату, села на кровать напротив Ахмеда Рашида и посмотрела ему прямо в глаза.
— Почему ты только что назвал меня мисс Харрис?
Он смотрел на меня и молчал.
— Раньше ты звал меня Лидией.
— Да, знаю.
Он не отводил от меня взгляда. Я почувствовала, что мое сердце вновь учащенно забилось, но на этот раз совсем по другой причине.
Я вспомнила доктора Келлермана и почувствовала нежность. Но пылкое чувство к Ахмеду означало волнующую, страстную любовь.