Игра с шакалами
Шрифт:
Я вспомнила наш последний разговор перед ее отъездом. Адель, красивая, юная, с отличной прической и макияжем, как будто сошедшая со страниц журнала «Вог», иронично глядя на меня и снисходительно улыбаясь, говорила:
— Лидди, я уезжаю. Знаю, ты не желаешь видеть меня соседкой по комнате — ты всегда ценила уединение — поэтому я отправляюсь в путь. К тому же я думаю, что в Америке мне стало тесновато. Хочется везде побывать. Надо все успеть, пока мне не стукнуло тридцать.
— Ради бога, Адель, тебе ведь всего двадцать два года.
— Восемь лет пролетят
— Почему до тридцати?
— Лидди, пойми, после тридцати жизнь уже позади, а я не хочу стареть.
— Адель, тебе надо подумать о том, чем ты будешь заниматься в жизни.
— У меня уже есть занятие!
— Вряд ли поиск богатого жениха…
— Тебе этого не понять, Лидди! — В ее заливистом смехе звучали нотки упрека. — Спорим, ты никогда не выйдешь замуж. Боже мой, ты на всю жизнь останешься старой девой!
…Я укуталась пледом до подбородка и прижалась лицом к иллюминатору, надеясь разглядеть хоть кусочек земли внизу. Но было еще слишком темно — самолет приземлится в аэропорту «Леонардо да Винчи» в 8:30. В иллюминаторе я увидела отражение своего лица, так похожего на лицо сестры. Мы действительно были очень похожи, однако Адель в отличие от меня знала, как себя преподнести.
Католическая монахиня поднялась со своего места.
— Извините, впереди сидят мои друзья. Я обратилась к бортпроводнице, и она разрешила мне пересесть к ним. Вы не возражаете, если я вас покину? Пожалуй, одной вам будет лучше.
Она взяла сумку и удалилась по проходу между рядами сидений.
Я смотрела ей вслед и не заметила, как рядом появился незнакомый мужчина. Словно давний знакомый, он широко улыбнулся мне. В руке мужчина держал небольшую сумку.
— Вы не против, если я сяду здесь? — спросил он.
Я пожала плечами.
Он тут же сел, задвинул сумку под сиденье и пристегнулся ремнем безопасности.
— Наша католичка ушла проведать кого-то из своей паствы и, по всей видимости, уже не вернется. А вот и кроссворды. Это ваше хобби?
Должно быть, я смотрела на него отсутствующим взглядом, ибо он повторил свой вопрос:
— Вы любите кроссворды? Я заметил журнал в кармане сиденья. Я прав?
— Да, правы. То есть не совсем. Я решаю их, когда путешествую.
— Вы часто летаете?
Я вспомнила Колумбус и Окленд и наморщила лоб.
— Нечасто. Кроссворды помогают скоротать время. Хотите попробовать?
Я протянула ему журнал, к моему удивлению, он охотно взял его.
— Спасибо. Вот эта логическая задача все еще не решена? — Он пролистал страницы. — Ага! Вот оно. Здорово. Похоже, это крепкий орешек. Большое спасибо. Два оставшихся часа пролетят незаметно.
Я посмотрела на своего нового спутника. Он углубился в журнал кроссвордов, который пристроил на подносе. Поудобнее устроившись в кресле, он разгладил страницу, выпрямил плечи и, словно школьник, коснулся языком кончика карандаша. Мой сосед выглядел
— Надеюсь, я вам не помешал своим внезапным вторжением. Лучшие места остались позади, через два ряда. Я сидел там. — Он взмахнул рукой над своей головой. — Слева от меня расположился старый храпун, а справа вертелся непоседливый ребенок и, словно по расписанию, издавал протяжные вопли. Вот вы сейчас его слышите. Я все время поглядывал в эту сторону, надеясь, что освободится местечко. Держу пари, что лишь около десяти процентов пассажиров прибывают в аэропорт, сидя в тех же креслах, которые они занимали в начале полета. Монахиня проявила милосердие, освободив это место, иначе я заткнул бы носком рот храпуну или свернул шею этому пострелу, а может, сделал бы и то, и другое!
Он пристально посмотрел на меня, затем отвел взгляд и сказал:
— Да… хорошо. Во всяком случае, это очень трудная логическая задача…
Я улыбнулась, видя, что он снова взялся за журнал с кроссвордами, и отвернулась к окну. Занимавшаяся заря напомнила о другом рассвете, за которым я наблюдала. Тогда мне было восемнадцать, и я сидела у эркера гостиной, выходившего на покрытую росой лужайку. Сестры, которая была на год моложе меня, не оказалось дома. Адель в тот вечер ушла на свидание и еще не вернулась. Родители с младшим братом, уехавшие на выходные в Сан-Диего, должны были вернуться еще несколько часов назад. Я сидела в одиночестве, смотрела на утреннюю зарю и никак не могла понять, куда все подевались.
Затем раздался неожиданный стук в дверь. Я открыла — передо мной стояли двое полицейских.
— Вы решили хоть что-то?
Я вздрогнула.
— Эти кроссворды. Вам удалось решить хотя бы один?
— Ах, нет. У меня не хватает терпения.
— Я понял. — Он рассмеялся и покачал головой. — Мне это тоже не по зубам.
Кем бы ни был этот новый разговорчивый спутник, он вел себя с подкупающей естественностью. Я снова взглянула на него и обратила внимание на улыбчивые серые глаза. Он был одет в деловой костюм и излучал уверенность и раскованность. Как это не похоже на меня, отчаянно подумала я — непричесанные волосы, небрежный макияж, помятое платье…
— Джон Тредвелл, — неожиданно представился он, протягивая руку.
Я робко произнесла:
— Лидия Харрис.
— Как к вам обращаться — мисс или миссис?
— Зовите меня госпожой.
— Я так и думал. Вы госпожа господина или сама себе госпожа?
Я рассмеялась и покачала головой, признавая свое поражение. Видно, этот Джон Тредвелл даже устрицу вытянет из скорлупы.
— Я сама себе госпожа. Зовите меня просто «мисс».
— Отлично. Эмансипированные женщины пугают меня, но немного раскованности не помешает. Можно, я буду называть вас Лидия и спрошу, чем вы занимаетесь в этой жизни.