Игра со Зверем
Шрифт:
Еще мгновение, и вот сон, который снился так давно, едва ли не столетие назад, оживает. Кассандра стоит на высоком помосте, толпа ревет и кто-то пахнущий потом и чесноком, набрасывает ей на шею петлю.
– Ну где же ты?..
– в отчаянии шепчет обреченная, судорожно ища в толпе знакомую плечистую фигуру.
Ощущение безысходности стало нестерпимым, поскольку несчастная поняла: он не придет. Он далеко и не услышит, даже если она будет кричать. В глазах задрожали слезы, мешая видеть происходящие. Да и что смотреть! Жуткий сон стал явью. И девушка мысленно, как могла громко, закричала: "Амон! АМОН!!!".
Откуда-то из далекого далека донесся скрип скрытого рычага. На бесконечно долгое мгновение жертва почувствовала, как помост уходит из-под ног, а потом сильные горячие руки подхватили ее, не давая рухнуть в пустоту. Девушка приникла всем телом к своему спасителю, по-прежнему захлебываясь мысленным криком. Он сдернул с неё петлю, сорвал с рук верёвки и крепко прижал к себе.
Рабыня судорожно вцепилась в своего Хозяина, сотрясаясь от ужаса. Она боялась, что он вновь исчезнет, а ей придётся остаться один на один со своим кошмаром. Желтые звериные глаза больше не пугали, Кассандра льнула к свирепому дикому Зверю, и никакие силы не смогли бы сейчас развести её судорожные объятия. Вне себя от пережитого ужаса, она верила только Амону. Демон вздохнул, и, поколебавшись, положил ладонь на жалко склоненную макушку.
– Тихо, тихо. Задушишь, - он говорил спокойно, но все-таки не оставлял попыток разжать судорожно стиснутые руки.
– За что, за что?
– взахлеб повторяла девушка, запрокидывая голову, но, к счастью, не видя сквозь пелену слез, какие тени ходят по нечеловеческому лицу, как пламенеют на черной коже багровые узоры.
Глядя на то, как тонкое тело содрогается в горьких рыданиях, господин не выдержал. Привычным уже движением потянул за огненные за волосы:
– Мы сейчас уедем.
Он обернулся на стихшую в почтительном ужасе толпу. Люди так дружно пали ниц, что взору открывались лишь спины. Кэсс не видела, какой огонь вспыхнул в желтых звериных глазах, она по-прежнему цеплялась за своего избавителя, боясь отпустить его хоть на секунду.
– Прекрати меня тискать, нам надо сесть на лошадь, - он попытался отстраниться, но рабыня лишь с еще большим отчаяньем вцепилась в широкие плечи.
– Нет... нет... не отпускай меня!
Конечно, Амон мог отшвырнуть ее, как уже делал не раз. Что значит сила такой мышки по сравнению с силой демона? Ничего. Но он не отшвырнул. Хотя отчетливо понимал, что совершает ошибку. Опасную ошибку, из разряда таких, которые не прощает его мир.
– Не отпущу. Не верещи, - он обхватил девушку за талию и свел с помоста туда, где стоял, нетерпеливо прядая ухом, вороной жеребец.
Кэсс не смотрела по сторонам, когда они выезжали из селения. Она уткнулась зареванным лицом в плечо своему Хозяину и старалась не всхлипывать, так как уже поняла, что он не выносит слез. Амон ехал молча. Больше он не сказал девушке ни единого слова утешения. К чему утешать - все уже закончилось. А в деревне все равно до утра не доживет ни один человек. Отряд вышколенных Амоновых демонов об этом позаботится.
Пожалуй, никогда раньше, в своей прежней счастливой жизни, где были мама, сплетница-Ленка, университет и работа на ипподроме - никогда в той жизни Кася не плакала столько, сколько за последнюю пару недель.
Но сегодняшние слезы, пожалуй, были самыми горькими.
Девушка в изнеможении опустилась к подножию огромного раскидистого дерева и свернулась клубочком, устроившись в его узловатых корнях, как в уютной колыбели. Положила пылающий лоб на ледяные руки и закрыла глаза. Казалось, все слезы уже выплаканы, вся ярость выгорела, оставив после себя холодную, высасывающую, душу тоску.
Она не найдет дороги обратно. Слишком далеко ушла, оглушенная тем, что случайно услышала. А когда опомнилась, перестала плакать и додумалась, наконец, оглядеться - вокруг сплошной зеленой стеной шумел лес. Не тот высокий и черный, в котором она оказалась, впервые придя в этот мир, а обычный - смешанный лес, с непролазными зарослями кустарника, с могучими дубами и угрюмыми темными ельниками. Она - городской ребенок - никогда не сможет выбраться отсюда...
Конечно, Амон найдет её. Очень скоро найдет. Он умеет искать. И не собьется со следа. А когда найдет - убьет. Она не сможет объяснить, что сбежала не нарочно, что просто заплутала, Да он и не станет слушать. Собственно, не все ли равно?
"Он ведь демон. Демон, - настырно повторяла Кэсс сама себе.
– Чего ты от него ждала? Человеческих чувств? Нежности? Да, он спас тебя - дуру. Но спас вовсе не из-за того, что ты ему небезразлична... Боже!". Только сейчас она начала осознавать весь ужас происходящего.
Плечи задрожали и из глаз потекли медленные мучительные слезы. Зачем она вообще пошла к этому ручью? Захотелось умыться! Умылась, так умылась. Зачем она шла так тихо? Считала, сколько лет жизни накукует ей заливающаяся где-то в высоте кукушка. Насчитала пятьдесят шесть. А теперь с ужасом понимала. Речь шла не о годах. О минутах. И очень скоро жесткая рука вздернет её за волосы, а хищные желтые глаза уставятся в самую душу.
Пускай. Он же Хозяин, в конце концов. Пусть делает с ней, что хочет. Своей воли у Кэсс уже не осталось. Как ни пыталась она привыкнуть к этому миру, но оставалась здесь чужой, и все вокруг тоже было чужим. Пожалуй, теперь она понимала, почему предыдущие Претендентки сводили счеты с жизнью.
Но ей-то как раз не хотелось умирать. Ей хотелось жить! Жить и быть счастливой. Увы, здесь это невозможно. Она вспомнила пылающее яростью лицо Амона, когда он говорил с Риэлем. И спокойную сдержанность ангела.
Она никогда не приживется в этом мире, среди этих существ.
Впрочем, жить-то ей осталось всего ничего. Девушка закрыла глаза. Ну и пусть. Лучше уж погибнуть от руки Хозяина, чем быть загрызенной каким-нибудь волком или просто медленно и мучительно умирать от голода в лесной глуши.