Игра со Зверем
Шрифт:
Ее не было тут, она не проходила по дороге. Он не чувствовал ее присутствия, ее мысли скрылись от него. Она словно нашла другого Хозяина.
"Убью".
Он ринулся обратно в лес, безошибочно отыскивая в чаще Риэля. Тот стоял, не двигаясь, и внимательно прислушивался к лесу, улавливая даже едва слышный трепет отяжелевшей от росы травы.
– Амон, есть разговор, - ангел выглядел встревоженным, словно чего-то опасался.
– Я почуял ее запах.
– Хорошо, - демон плотоядно улыбнулся.
– Следы обрываются вон там, - друг
– Там земля вся словно вырвана... похоже, нам придется либо искать очередную претендентку, либо возвращаться ни с чем. Слетай, посмотри, но... я думаю - ты ее не чувствуешь потому, что она мертва.
Не говоря ни слова, Хозяин беглянки взмыл в небо. Внутри бился, рычал, рвался обезумевший, впервые в жизни испуганный Зверь. Как она посмела бросить его?!
– Оставайся... Оставайся...
Безумный танец длился и длился. Девушка уже не помнила, ни свое имя, ни сколько времени она танцует. Ей было все равно. Не думать, не говорить - только кружиться под нежную сладкую мелодию, потому что, остановившись, она лишится забвения.
"Кээ-э-эсс!".
Обезумевшая плясунья вздрогнула, сбилась с ритма и замерла. Вокруг клубился туман. Молочная пелена скрывала все - и траву, и деревья - весь мир.
– Оставайся...
– прекрасные янтарные глаза лучились лаской и весельем.
– Будем танцевать... он не найдет. Я не позволю.
– Зачем я ему? Просто вещь...
– она не хотела вспоминать, не хотела снова мучиться.
– Девка.
– Послушай...
– легкий взмах ресницами.
"Вернись! Я приказываю!".
Отчаянье. Хорошо скрытое, но прорывающееся с рычанием зверя.
"Убью!".
Боль. Настоящая - человеческая ли, животная ли, - но боль!
Кэсс вскинула полный муки взгляд на девушку, стоящую рядом. Та улыбалась, но глаза были печальны.
– Оставайся... он принесет тебе еще много боли. А со мной будет хорошо.
– А с ним... когда-нибудь будет?
Длинные ресницы на миг грустно опустились.
– Если выдержишь... возможно. Только возможно! Но стоит ли призрачная надежда того, чтобы страдать?
Туман внезапно начал растворяться и оседать, словно его и не было. Амон подобрался для прыжка и зарычал, чуя колдовство.
На поляне стояла Дикая Плясунья - дух леса - могущественное, бессмертное существо. Демон повел плечами, расправляя крылья. Плясунья засвистела и, легко подпрыгнув, отскочила, открывая распростертое на земле, влажной от росы, тело.
– Выбрала тебя, - прошелестело существо и растворилось в воздухе.
Тяжело дышащий Зверь смотрел на девушку лежащую без памяти, и испытывал какое-то странное, не поддающееся объяснению чувство. Ему хотелось разорвать её, растерзать мятежную, упрямую! Но... вместо того, чтобы разметать ее на части, демон осторожно дотронулся до окровавленных ног. Сколько она
От Плясуньи невозможно уйти. Она подстерегает своих жертв и вовлекает в бешеную пляску, пока те не упадут замертво. Она питается жизнью и экстазом. Ни разу никто не спасся. А она смогла. Выбрала его. Вернулась.
Не отдаст. Никому. Никогда.
Кэсс открыла глаза. Было темно. Тепло костра и аромат готовящейся еды влекли её из сна в явь. Девушка села, потерла виски. Что за сон? И не вспомнишь. Она поднялась и побрела к костру, с удивлением отмечая тянущую боль во всем теле. Как будто в спортзале перезанималась.
У огня на замшелом стволе давно рухнувшего дерева сидел Амон и медленно ел, задумчиво глядя в оранжевое пламя. Когда рабыня подошла, он даже не повернулся, словно ее не существовало. Собственно она этому факту весьма обрадовалась. Боязливо приблизившись, Кассандра осмелилась таки положить себе немного еды. Села прямо на землю, как можно дальше от демона, и стала есть, стараясь держать ложку крепче, чтобы та не выпала из ослабевших и ноющих пальцев.
Ночь наполняла воздух загадочными звуками, которые заставляли сердце биться чаще. Веселые яркие искры летали над костром, и, казалось, они исполняют какой-то танец. Она не знала, сколько просидела так безмолвно, пока шорох одежды поднимающегося на ноги Хозяина не разрушил очарования и не вернул ее на грешную землю.
Амон остановился перед невольницей и посмотрел сверху вниз безо всякого интереса - ну, попалось что-то на дороге - пнуть или обойти?
– Пора возвращаться, - холодно сказал он и взглянул такими пустыми глазами, что сжалось сердце.
Во взгляде и голосе не было ни интереса, ни участия, ни жалости - лишь равнодушие, которое было даже страшнее гнева, поскольку полностью исключало чувства. Когда на тебя смотрят вот так - ощущаешь себя ничем и никем, находящимся нигде. Когда-то, в другой жизни, он смотрел на неё так в кошмарах, заставляя сжиматься от ужаса перед тем злом, что нес в себе.
Поставив тарелку на землю, Кассандра поднялась, и, пристально глядя в холодные голубые глаза, спросила:
– Когда ты оставишь меня в покое?
– Еще не решил. Но склоняюсь к варианту, который включает твою долгую и болезненную смерть, - дмон прищурился.
– Ты должна бы умолять о прощении.
Возмущенная девушка вздернула брови. Умолять? Она не просила её похищать в этот мир! И не обязана подчиняться! Ладони сами собой сжались в кулаки. Не будет она его умолять. К такому взывать - все равно, что к камню. "Я бы убежала от тебя тысячу раз!" - подумала непокрная рабыня и с опозданием вспомнила, что он без труда читает все её мысли. И он, конечно, прочитал.