Игра со Зверем
Шрифт:
От его крика Кэсс вздрогнула, а Фенька, перестав флегматично жевать, подошла к хозяйке и угрожающе опустила голову, демонстрируя рога и, словно бы вопрошая, мол, ещё хочешь, понравилось?
– Прости, - на этот раз тихо сказал Риэль.
– Я не сдержался. Меня... задело то, что ты будто бы имеешь право выбора, я хотел доказать себе, что ты такая же безвольная, как остальные. Это было глупо, жестоко... но клянусь, больше никогда не поступлю подобным образом. Может, попробуем начать сначала? Могу помочь тебе с платьем...
– Нет. Сама прекрасно справлюсь.
– А если я дам клятву, Мышка?
– в голосе
– Мне трудно дались эти две недели, я много чего передумал. Прошу...
– Да какой толк от твоей клятвы?!
– девушка раздраженно махнула рукой.
– Ниида, - вмешался в разговор телохранитель.
– Магическую клятву нельзя нарушить. Это верная смерть.
– И в чем же ты клянешься, Андриэль?
– скрестив руки на груди, насмешливо спросила Кэсс.
– Клянусь никогда не причинять тебе вред, не использовать, не навязывать свои желания.
– Пусть поклянется защищать, - тихо посоветовал от двери страж.
– Клянусь защищать, - согласился ангел.
– Abaeterno.
Вокруг него на миг вспыхнуло и тут же исчезло ослепительное сияние. Мужчина стоял, не сводя глаз с собеседницы, и молчал.
– Фрэйно, а ты-то чего ему помогаешь?
– устало спросила демона подопечная.
– Вы под моей защитой, ниида. После клятвы он не будет опасен, - спокойно объяснил охранник.
Кэсс сделала глубокий вдох. Она не была злопамятна, и к тому же понимала, каково сейчас Риэлю - извиняться перед простой человечкой да ещё и в присутствии воина Ада, кторого сам столько времени поддевал.
– Ну, так что ты там говорил о платье?
– напомнила девушка и почувствовала себя неловко, видя, как счастливо улыбнулся прощенный.
Риэль и впрямь знал толк в нарядах... Во всяком случае, он привел свою спутницу в такую потрясающую лавку, что впору было онеметь от восторга. И сейчас, стоя перед зеркалом и глядя на себя - какую-то чужую в новом наряде - Кассандра была ему действительно благодарна. Юная рабыня закончила укладывать ей волосы и отошла, с восторгом глядя на дело своих рук. Огненные косы затейливого плетения лежали на голове, закрепленные серебряными шпильками.
Кэсс повернулась. Она никогда не носила и даже не видела подобных платьев - нежный бирюзовый шелк стекал по телу, забранный в талии широким атласным кушаком. Под платье была надета тончайшая белая сорочка - она оставляла плечи обнаженными, но при этом имела длинный рукав, схваченный над локтями и запястьями золотым шитьем.
Цвет шелка изумительно шел к огненным волосам, а изящный, но в то же время не откровенный наряд позволял девушке чувствовать себя уверенно - по крайней мере, не будет сомнительных разрезов, позволяющих всем, кому не попадя, пялиться то на голую ногу, то на обнаженную спину, а то и на грудь. Сейчас же все довольно невинно.
Да, теперь ниида Амона мало походила на запыленную девчонку в одежде с чужого плеча - она была женщиной.
– Нравится?
– ангел положил руки ей на плечи и тоже посмотрел в зеркало поверх головы девушки.
– Я никогда не была такой красивой. Ни разу в жизни...
– прошептала она.
– Была. Просто ты этого не замечала, - он достал из кармана крошечную шкатулку, внутри которой лежали
Смутившись, она отступила назад, и посмотрела вопросительно, но спутник только галантно поклонился и предложил своей протеже локоть.
– Я что-то боюсь...
– сказала она, чувствуя сухость в горле.
– Напрасно, - мужчина улыбнулся с облегчением, чувствуя, что совсем прощен.
Фрэйно предупредил, что будет ждать нииду у входа в особняк левхойта, и в случае чего сдерет с Риэля шкуру маленькими кусочками. Говорил он это невозмутимо, но Кэсс почему-то поняла - не позёрствует и, правда ведь, сделает.
Ангел уверенно провел свою спутницу вереницей коридоров и арок. Последним они миновали стройный виадук, который упирался в широкую белую лестницу ярко освещенного дворца. Оттуда доносились музыка, шум голосов, а у входа в полумраке колонн мелькали тени последних припозднившихся пар. Кассандра поднималась с предвкушением чуда, надеясь увидеть волшебство, однако ее ждало разочарование: дворец оказался хотя и огромен, но безлик. Вычурная обстановка, старинное оружие, мраморные полы, горящие камины, вазоны с благоухающими цветами - все это было расставлено вроде бы и красиво, но как-то... без души.
– Почему тут так неуютно?
– удивилась девушка.
– Здесь трудились люди. Им приказали - они исполнили. Раб не вкладывает душу, он просто не понимает, что ее нужно вложить.
– Ужасно!
– Да.
К счастью огромный зал для приемов был лишен и мебели, и каких бы то ни было "украшений" - его опоясывала галерея с высокими стройными колоннами, где могли уединиться для беседы те, кто не танцевал и не участвовал в шумном веселье. С другой стороны, за тонкими занавесями, реющими на сквозняке - прятался огромный балкон. И над всем этим плыла музыка, разносился гомон множества голосов. Оркестр играл на невиданных Кэсс ранее инструментах - это были странные духовые и струнные приспособления, издававшие дикие и в то же время чарующие звуки. Девушка заворожено огляделась. Никогда прежде она не думала, что может оказаться в таком месте. Стройные женщины, красивые мужчины, темнокожие демоны, люди, услужливо разносящие подносы с чеканными серебряными стаканами, кто-то еще... Смех, улыбки, разговоры... Все непривычное, чужое... Захотелось вдруг вцепиться в Риэля, попросить, чтобы не оставлял одну! К счастью, гордость не позволила. Не ребенок же, право слово!
Но что же так пугало в этих людях и не-людях? Явно не цвет кожи, не когти или идеальная приторная - действительно, ангельская - красота. И вдруг Кассандра поняла! За всеми этими улыбками, шутками, полуобъятьями, подчас откровенными взглядами - не таилось чувства! Никто не смотрел на своего спутника или спутницу с любовью или нежностью, ни в чьих глазах не было ласки. Этот мир... Неправильный, извращенный, в нем есть только голоса плоти и разума, но не слышен голос сердца. Похоже, единственный, кто здесь был способен любить, это каменная Гельяра. Вот почему претендентку, выросшую в иной реальности, так тянуло к статуе! А она-то все гадала. В выражении мраморного лица было ЧУВСТВО! Ну, конечно, она же окаменела давно, ещё до Проклятья.