Игра судьбы

Бем Пётр

– Будем надеяться.

– Гюнтер…

– Что?

– Хочу тебе признаться: я не очень-то верила, что встречу мужчину, способного занять местомоего бывшего мужа. И, кажется, зря.

Гюнтер затаил дыхание, упиваясь её ласковым взглядом, а потом шутя спросил:

– А ты не ошиблась в выборе?

Анна улыбнулась, и в её глазах было столько любви, что Гюнтеру захотелось вернуть своислова обратно.

– Может, и ошиблась, – поддержала она его игру. – Но каяться не буду.

Гюнтер расплылся в широкой улыбке и поцеловал жену.

– Почему бы тебе не уйти с работы и заняться домашними делами? Честное слово, Анна,

подумай над моими словами.

– Не имею ничего против. Что угодно, лишь бы мы были счастливы.

Постепенно тени прошлого отступали, и рядом с Гюнтером Анна вновь почувствовала себя счастливой…

Что касается Эриха, то он свято хранил память об отце, и ему было больно видеть на его месте чужого мужчину. Мальчик держался замкнуто, старался реже пересекаться с отчимом. Каждый раз, когда Гюнтер входил в гостиную, он поднимался с дивана и демонстративно уходил в своюкомнату, отчего Анна чувствовала себя подавленной, не понимая причины такого поведения. Еёматеринское сердце невыносимо ныло, она тоскливым взором следила за происходящим, в который раз спрашивая себя, что же всё-таки происходит. Чтобы хоть как-то успокоиться, Анна выбирала из стопки книг одну, которая казалась ей самой интересной, и начинала читать.

Так продолжалось изо дня в день.

Как-то раз Анна взглянула на сына и заметила, что он погружён в какие-то мысли, не замечаяникого и ничего вокруг себя. Она пыталась поговорить с ним на волнующую его тему, но так и недобилась признания. А ей хотелось бы знать, о чём он думает…

Гюнтер долгое время терпел, но вот его терпению пришёл конец. И так как его язык отказывался произносить грубые слова, он схватил со стола вазу и в ярости разбил её о стену.

– Боже! Я не могу так больше! Не могу – и всё!

Ничего не понимающая и дрожащая от страха Анна смотрела на мужа широко распахнутымиглазами и молчала. А когда поняла, в чём дело, пошла к Эриху в комнату.

– Не пойму, что происходит, сынок, не пойму… – растроганно произнесла она, присаживаясь накрай кровати. – Ведь не так всё начиналось. Эрих, зачем ты это делаешь? Зачем?! После всего того, что я пережила… – не закончив фразы, она тихо всхлипнула. Потом смахнула слезу ипродолжила: – Ох, уж только бы вы с Гюнтером привыкли друг к другу, о большем и не мечтаю.Неужели ты не понял, что он хороший человек?

– Я понял одно: отчим мне родного отца не заменит, и я ему не стану сыном. Нам с ним никогда не найти общего языка. Если папа был бы жив, – не сдержался Эрих, – было б всё по-другому. Но папы нет, а его сын мешает вашему семейному счастью.

– Не смей так говорить, сынок! – воскликнула мать в полушёпоте. – Ты в этом доме не лишний.Надо просто время выждать, и всё будет хорошо.

– Не будет, – пробормотал он. – Никогда!

Нахмурившись, Анна посмотрела на сына и хотела возразить снова, но остановилась. Она накрыла ладонью его руку и, легонько сжав её, проговорила:

– Твой отчим, между прочим, уже купил тебе спортивный костюм, учебники, тетради и множество канцелярских принадлежностей. Такая покупка обошлась ему в кругленькую сумму, но Гюнтера не слишком волновали расходы. Ему было приятно, что ты пойдёшь в школу с радостью. Н-да, – протянула она, поднимаясь с кровати, – время бежит неумолимо.

– Ну и что?

– А то! Завтра в школу… – бросила мать, выходя из комнаты.

Когда она ушла, Эрих извлёк из ящика прикроватной тумбочки фотографию

отца и, сноваулёгшись на кровать, заговорил с ним. Ему казалось, что тот его слышит, лишь ответить не может. Так, глядя на фотографию, он наконец-таки заснул и не просыпался до утра.

Утром Эрих отправился в школу.

Среди оживлённых, радостных детей он чувствовал себя неуютно. Удивительно долго тянулись для него уроки, а коротким переменам, казалось, не будет конца. В перерывах между уроками, когда ребята сбивались в стайки, Эрих сидел безучастно в сторонке и глядел в окно. Его терзала всё та же неотвязная мысль: может ли отчим заменить ему отца? Он даже не заметил, когда начался следующий урок и к нему подошла учительница. Её голос вернул его к действительности.

– Расскажи-ка нам, Эрих, как ты провёл каникулы? – спросила она.

– Что? – Эрих вздрогнул от неожиданности. – Простите, я замечтался.

Учительница ему сделала замечание и повторила вопрос.

Он сосредоточенно нахмурил лоб, как будто особенно тщательно обдумывал её слова. Потом тихо произнёс:

– Никак.

Весь класс дружно засмеялся.

– Прошу прощения, – послышался голос одного из учеников. – Этот любопытнейший факт нужно непременно занести в книгу рекордов Гиннеса.

– Занеси, занеси… – проворчала учительница и, сделав жест рукой, сказала:

– Вебер, сядь…

Эрих сел на своё место и стал ждать окончания урока, чтобы скорей бежать из школы, в которой так же, как и в своём родительском доме, он себя чувствовал чужим.

В этот день Эрих не пришёл домой. Он бродил по улицам и как волчонок осматривался по сторонам, пугливо прислушиваясь к каждому шороху, а мысли были заняты одним: он боялся, что родители найдут его и строго накажут. Если явится сам, спросят: почему поздно?.. Что ответить? Нет, о возвращении домой не могло быть и речи! И мало-помалу успокоившись, он начал думать о ночлеге. Но прежде чем найти место для ночёвки, он написал записку и, вернувшись к своему дому, бросил её в почтовый ящик. В ней были такие слова: «Не ищите меня, я со своим классом ушёл в поход. Дома никого не было, поэтому мне пришлось написать вам записку. Когда вернусь, не знаю. Эрих».

От дома, чтобы его никто не заметил из соседей, он пустился бежать по улице и не заметил, как оказался на территории рынка, площадь которого уже пустовала от продавцов и покупателей.

Эрих ходил и смотрел на закрытые лавки. Возле мини-пекарни остановился; оттуда доносился запах сдобы. Должно быть, только что вынули из духовки, а продать не успели. У мальчика разыгрался аппетит, и он стал размышлять над тем, как завладеть вкусным лакомством.

Тут на его глаза попался ключ, оставленный в замке. Он осмотрелся, открыл дверь и вошёл внутрь. В помещении было темно и вкусно пахло. Наткнувшись на стол, Эрих провёл по нему руками и нащупал фонарик. Это его обрадовало. При тусклом свете он открыл духовой шкаф и, не колеблясь ни минуты, начал складывать сдобу в свою сумку… «Посадить меня в тюрьму за это – величайшая несправедливость. Я же никого не убивал, не крал… – мысленно оправдывал свой поступок Эрих. – Ну, проявил слабость, так это от того, что меня привлёк запах сдобы, и ключ… Почему бы не воспользоваться счастливым случаем? Как ты считаешь, Эрих?»