Игра судьбы

Бем Пётр

– Эрих Вебер? – раздался рядом голос.

Эрих, наверное, забылся на какое-то время, потому что, открыв глаза, не сразу сообразил, где он находится.

– Да, – отозвался он и поднял голову.

Перед ним стоял интеллигентный на вид мужчина небольшого роста, лет сорока, худенького телосложения, с редкими волосами на голове и в очках.

– Я Вальтер Мейер, – представился незнакомец. – Твой опекун и охранник.

– А мы скоро поедем, господин Мейер? – поинтересовался Эрих.

– Скоро, – улыбнулся тот.

Раздались голоса, Эрих пристально посмотрел на

входную дверь. «Ещё секунду, и она войдёт, – подумал он. – Обязательно». От ожидания забилась жилка на виске. Дверь отворилась и… на пороге показались три оживлённо болтающие женщины. Его матери среди них не было. В душе Эриха начало накапливаться горькое разочарование. Как бы он хотел услышать на прощание родной ему голос: пока, сынок, до встречи! Я буду скучать по тебе…

Спустя полчаса они с Вальтером Мейером уже ехали в отдельном купе и беседовали на разные темы. Когда поезд остановился на большой станции, Мейер вышел, купил газету и, вернувшись в купе, начал читать…

Состав дрогнул и пошёл дальше, постепенно набирая скорость, увозя Эриха в незнакомую ему страну.

Глава 4

Был уже поздний вечер, когда старенький автомобиль «УАЗ-469» въехал в глухую деревушку и свернул на грязную улицу, где все дома, а их чуть более десяти, казались ужасно убогими. Эрих не имел ни малейшего понятия о том, что это за местность. Рассудок грызла мысль о кошмарной монотонности его проживания здесь: день за днём, месяц за месяцем – и всё это будет тянуться невыносимо медленно.

Вальтер Мейер, который совершенно не нервничал, а всю дорогу смеялся над тем, что ему рассказывал водитель, пытался подбодрить Эриха, но его старания оказались напрасными.

– Да что с тобой такое, парень?! – в конце концов спросил Вальтер на немецком. – Что ты всё время молчишь?! Тебе выпало большое счастье побывать за границей, а ты грустишь! Что случилось?

– Ничего не случилось, если не считать того, что я из вашей дружеской беседы, кроме слова «Сибирь», других слов не понял.

Вальтер Мейер перевёл их с Эрихом разговор на русский язык, водитель засмеялся и, потерев запотевшее лобовое стекло, притормозил.

– Эрих, приехали, – сказал Вальтер, открывая дверь. – Давай быстрей выходи из машины!

– Да я и так быстро, – под нос себе пробормотал Эрих.

Высадив пассажиров, водитель вывернул руль, затем нажал на газ – так, что из-под колёс брызнула грязь, и уехал.

Беспородная дворовая собака с белым пятном во весь лоб, услышав скрип калитки, выбежала из-за угла веранды и остановилась; у неё было сосредоточенное выражение, как будто старалась что-то вспомнить и сердилась на свою память. Когда гости подошли к крыльцу, она наклонила голову набок и зарычала, однако, услышав голос Мейера, завиляла хвостом и подбежала к нему.

– Знакомься, Эрих! Хозяйка двора – Найда! – представил Вальтер собаку.

Дверь избушки отворилась, и из неё выглянула голова пожилого человека. Увидев гостей, хозяин улыбнулся и, немного прихрамывая на левую ногу, стал спускаться по ступеням крыльца.

– Господин Мейер! Вальтер Мейер! –

восклицал он шепелявым голосом. – Я так рад тебя видеть!

– Да благословит бог ваш дом, Семён Петрович, – улыбаясь, приветствовал его Вальтер.

Пожав руку Мейера, старик остановился перед мальчиком, а тот стоял, опустив аккуратно причёсанную голову и уныло молчал.

– Ты на родителей-то не обижайся, – обратился он к Эриху на непонятном тому языке. – Чего там! Ты уж потерпи. Люди у нас хорошие: и душа есть, и совесть тоже. – Потом спросил: – Как звать тебя, сынок?

– Эрих Вебер, – ответил Вальтер за него.

– А я дед Семён, – представился ему старик. – Язык наш не знаешь, так это не беда! Условия жизни здесь такие, что быстро разных слов нахватаешься. Поверь, я знаю, что говорю. – Он повернулся к Мейеру: – Вы, заходите, – пригласил он в дом, кивая на дверь. – А я пойду в баньку и подброшу дровишек в топку. С дорожки попаритесь и спать уляжетесь. Оно, конечно, тут не рай: удобства во дворе, колодец и того дальше будет. Однако, как видите, и в Сибири люди живут! – бросил хозяин, уходя.

– Не знаю, как вас благодарить, Семён Петрович, – крикнул Вальтер вдогонку ему.

Старик обернулся.

– Мне она ни к чему, эта благодарность, – махнул он рукой и скрылся за дверью бревенчатой бани.

Гости взяли свои чемоданы и поспешили в дом.

Пересекая холодное помещение между жилой частью дома и крыльцом, именуемое сенями, Эрих немного задержался. С минуту он осматривал полутёмную пристройку с прогнившим полом и косыми стенами, открыто выражая своё недоумение.

– Хозяин непривередливый человек, – улыбнулся Вальтер Мейер. – Дом, конечно, не новый, тем не менее жить в нём можно.

Эрих зачем-то пожал плечами и поплёлся за своим опекуном; лицо у него всё так же выражало недоумение, как будто он всё ещё не понимал, зачем он здесь в захолустье, около чужих людей.

Сам Вальтер Мейер только пять лет назад эмигрировал из России. Он привычный. Да и знает, что по окончании сибирской «вахты» вернётся обратно на родину. А пока он будет жить, как и его подопечный Эрих Вебер, в обычной деревенской избе в небольшой деревушке, севернее города Омска. Именно сюда добропорядочные граждане Германии ссылают трудных подростков на перевоспитание, чтобы в сибирской глуши они осознали бесценность благополучия сытой Европы. Кстати, немецких подростков отправляют на перевоспитание не только в Россию, но и в Киргизию, Испанию, Грецию, Турцию, Италию, Норвегию, Австралию и другие страны. В год за границу отправляются около ста человек.

В деревянном доме Семёна Петровича Морозова три комнаты. Две из них – с окнами на улицу, – старик держал для гостей из Германии; а они у него частенько проживали. В комнате, что предназначалась для Вальтера Мейера, стоял круглый стол, кровать и два стула. В другой – для Эриха Вебера – письменный стол, кровать и табурет. А в комнате с видом на тайгу, жил сам хозяин. Кухня небольшая по размеру и с малым количеством мебели: стол, три табурета и шкаф для посуды. Потолок изрядно закопчён, ясно, что здесь зимой дымит печь и бывает угарно.