Игра титанов
Шрифт:
От отчаяния Рендалл заскрипел зубами.
– Эй, друг, – голос Юрьяна прозвучал тихо, словно издалека. – Я понимаю, что тебе не очень хорошо, но нет времени предаваться печали. Этих гадов мы уложили, но придут новые. Надо собраться и поскорее убираться отсюда. Поговорить можно и на ходу…
– Да, хорошо. – В этот момент Олену было все равно, что делать и делать ли что-либо вообще.
Он двигался, помогая скальду обирать трупы, снимать с них пояса и оружие. На сердце было тяжело, словно его заковали в ледяную броню, мыслей не имелось вообще. В голове
И Рендалл отвечал сам себе: «Нет, не сон».
Да, после разговоров с Арон-Тисом он знал, что за пределами Алиона существуют другие миры. Верил в то, что их населяют разумные существа, не очень похожие на людей или гоблинов. Но никогда не мог даже представить, что попадет в один из них, окажется в тех краях, где чтят совсем других богов…
– Похоже, что все, – сказал Юрьян, навьючивая на себя мешок. – Пошли, во славу Ночного Хозяина.
– Да, – сказал Олен.
Потом они долго шагали под светом луны, оставляя позади милю за милей. Рыжий бежал рядом, поглядывая на человека с тревогой, время от времени начинал мяукать. Но Рендалл не слышал его, не слышал и не видел вообще ничего, он просто переставлял ноги, одну за другой…
Одну за другой…
Одну…
Когда солнце высунуло из-за горизонта край пылающего лика и укололо белым лучом в глаз, Олен вздрогнул и словно очнулся. Огляделся и обнаружил, что впереди – вытянутое озеро, за ним виднеется значительно приблизившаяся цепь холмов, а луна давно закатилась.
Над миром властвовало розовое, холодное утро.
– Что, пришел в себя? – с зевком поинтересовался Юрьян. – Я несколько раз пытался с тобой заговорить, но все без толку. Проще с твоим котом было побеседовать. А, ты как?
– Да, пришел… – ответил Рендалл, морщась от головной боли. – Как ты сказал – Вейхорн?
– Именно так и сказал.
– Да. Понятно, клянусь Селитой…
– А кто это такая? И откуда ты все же взялся? – Видно было, что любопытство распирает скальда, точно вино – переполненный бурдюк.
– Из мира под названием Алион.
– Ой-ёй! – настала пора удивляться беловолосому. – Из другого? А как ты попал к нам? Я видел красную молнию, что расколола небосвод, а затем еще одна ударила в землю. Ну, я пошел посмотреть, что там. И обнаружил тебя…
– Как попал? – Олен потер лоб, тщетно пытаясь вернуть ясность мыслям. – Это долгая история.
– До привала нам еще топать и топать, – «обрадовал» спутника Юрьян. – Так что не тяни, рассказывай.
Пришлось вспоминать, начиная с того момента, когда Олен Рендалл в лесу около родной деревни наткнулся на вооруженных людей, на чьих шлемах красовались черные крылышки. Как бежал в Вечный лес, встретил там оцилана и нашел в заброшенном храме ледяной клинок.
– Да, меч у тебя не совсем обычный, – встрял скальд. – Ты, кстати, не умеешь колдовать?
– Нет, не умею.
Эта новость заставила Шустрого разочарованно вздохнуть.
С вытаращенными глазами и открытым ртом он выслушал рассказ о Харуготе из Лексгольма, величайшем
Упомянул о странствии к Опорным горам и дальнем пути через весь Алион, к острову Тенос, где высятся древние, забытые всеми храмы уттарнов…
– Уттарнов, ты сказал – уттарнов? – оживился при упоминании о сгинувшем народе Юрьян.
– Да, именно так.
– Так они же занимают часть Тысячи островов! Это далеко на юге! – Скальд принялся махать руками и брызгать слюной. – Говорят, что обитают там с незапамятных времен! Появились чуть ли не до Падения Небес! Да, правду тебе говорю. Или ты не веришь? А зря, зря…
– Почему? Верю, – кивнул Олен, подумав о том, что поклоняющиеся Предвечной Тьме существа вполне могли перебраться из одного мира в другой, сменить Алион на Вейхорн. А след, оставшийся от их путешествия, наверняка оказался тем течением, что подхватило крошечную песчинку – человека, очутившегося вне пределов родного мира.
О том, что такое «Падение Небес», спрашивать пока не стал.
– Про них даже упоминается в одной из вис цикла Южного Ветра Паррода Лохматого, – затараторил Шустрый, – так, сейчас вспомню… «И лап когтистых удар нанеся, скользнули, исчезли в вихре себя…» Вспомнить бы еще, что это значит.
И он озадаченно почесал кудрявую голову.
Пока разговаривали, почти добрались до холмов, что раньше торчали на самом горизонте. Высокие, с крутыми темными склонами, совершенно голые, они выглядели чужеродно посреди цветущей равнины. Их мрачные туши внушали омерзение, казались клещами, впившимися в тело земли.
Путь пролегал между двумя холмами, через узкую ложбину, где царила сырость и рос фиолетовый, неприятно хрустевший под ногами мох.
– Теперь твоя очередь рассказывать, – проговорил Олен. – Кто были те типы, что напали ночью? От кого мы убегаем через эти бесплодные земли?
– Мерзкие собратья вонючих кротов! – рявкнул Юрьян и погрозил пальцем кому-то невидимому. – Жалкие отпрыски семени Сашиха Толстого, не могущие оценить силы истинного стиха!
Из дальнейшего рассказа, невероятно многословного, полного эмоциональных восклицаний и поэтических отступлений, стало ясно, что Шустрый – сочинитель стихов, на которые в этих землях большой спрос. Скальд нужен на любом празднике, он сложит хвалебную вису на свадьбе, сочинит поминальную драпу по погибшему или воодушевит воинов, чей корабль уходит в поход к чужим берегам.
Но Юрьян совершил большую ошибку – пять дней назад он создал любовные стихи, именуемые мансёнг, в честь замужней женщины.
– Она такая… ух! – вскрикивал Шустрый, мечтательно возводя глаза к небу. – Словно лебедь на глади водной или алая лилия в час заката! Ой-ёй! Не удержался я, не смог… Закон же гласит, что сочинение любовных стихов – зловредное колдовство и тот, кто совершил его, должен быть убит…
Дальше стало ясно, что о мансёнге узнал муж объекта воздыханий и его братья.