Игра в безумие (сборник)
Шрифт:
– Элис, ради Бога. - (Та вышла из комнаты.) - Еще пива, сержант?
– Благодарю, мистер Вэйн, вы очень любезны.
Вэйн налил себе виски, пролив при этом содовую на поднос.
– У моей жены не в порядке нервы. Никак не привыкнет к здешней жизни. Не обращайте внимания на ее слова.
– Что вы проявляете интерес к молоденьким девушкам?
– Да. Я ими интересуюсь, если хотите, но ничего больше.
– Возвращаясь к тому конфликту в теннисном клубе…
– Да ничего там не случилось!
– Потом вы Луизу отвезли домой.
– Да, отвез.
– Вы работаете в «Тимбзлс пластик» в Лондоне, не так ли?
– Я управляющий отделом кадров. А что?
– Отец Луизы работает в той же фирме, но тут, в Роули. - Плендер сделал вид, что заглядывает в блокнот, хотя отлично помнил, что сказала миссис Олбрайт, и повторил это Вэйну: - Жена его заявила, что один из руководителей «Тимбэлс пластик» провожал Луизу в тот вечер домой, собираясь заняться любовью, но она не захотела. Что вы на это скажете?
Плендера поразила реакция Вэйна на вопрос, заданный просто в рамках текущего расследования. Как он потом рассказал Хэзлтону, Вэйн содрогнулся, словно ему под нос сунули раскаленное железо. Чтобы взять себя в руки, ему понадобилось всего несколько секунд. Потом, снова став самим собой, опять держался с подчеркнутым дружелюбием.
– Это просто смешно!
– Значит, это неправда?
– После того, как вы выражаетесь, конфликта - и поверьте мне, это неслыханное преувеличение - мы еще остались в клубе, развлекались и играли в «стрелки». Потом я отвез ее домой и поцеловал на прощание. И все.
– Значит, неправда, что вы хотели заняться с ней любовью и она отказала?
– Глупая выдумка. Кому это она говорила?
– Родителям.
– Ну, возможно, хотела произвести впечатление на отца, он же работает в «Тимбэлс».
– Да, мистер Вэйн. - По ходу разговора Плендер становился все официальнее. - Еще один чисто формальный вопрос. Можете мне сказать, где вы были вечером двенадцатого июня?
– Ну конечно. - Вэйн заглянул в карманный календарь. - Совсем обычный день. После шести я поездом отбыл домой, в восьмом часу был здесь. Никуда не выходил, поужинал и смотрел телевизор.
– Вы были дома с женой? Никто не заходил, не звонил, вы никуда не выходили?
– Нет. - Вэйн, уже совсем успокоившийся, усмехнулся. - Теперь я вспомнил. Холодный ужин Элис приготовила заранее, поскольку чувствовала, что начинается мигрень. Последнее время она много играет в бридж, и, думаю, такая сосредоточенность на игре ей не на пользу. Есть она не стала и около девяти пошла спать. Потом я уселся за бумаги, которые взял домой с работы.
– Ваша дочь, полагаю, живет с вами.
– Да, но ее дома не было, вернулась где-то к полуночи. Сейчас она уже переехала, поселилась с подругами в Лондоне. Молодежь, понимаете…
Этого Плендеру было достаточно. Собственно, против Вэйна у них ничего не было, ничто не указывало на него, только вот неприязненное отношение его жены да его странная реакция на замечание о молоденьких девушках… На всякий случай связались с полицией нравов, но оказалось, что за ним никогда ничего не числилось.
Хэзлтон чувствовал, нужно, чтобы Салли Лоусон, дочерью приятеля
Он уже видел донесение Плендера о показаниях Гордона. Салли, однако, представила все совершенно иначе.
– Было дело, я с ним некоторое время встречалась, но просто так, впустую. Он постоянно говорил только о себе и своей работе. Так что мне быстро надоело, - она усмехнулась, показав крупные красивые зубы.
– Так что вы дали ему от ворот поворот. И намекнули, что им увлечена Луиза Олбрайт.
– Возможно, что-то подобное я ему и сказала. Луизе он в самом деле нравился, та считала его красивым. Ну, если вам нравятся маленькие мужчины…
«Ну, ты-то предпочитаешь крупных, красавица», - подумал Хэзлтон.
– Вы знаете, они встречались. Луиза ничего вам не рассказывала? Я спрошу прямо, мисс Лоусон, она говорила вам, были ли у них сексуальные отношения? Не хочу вас смущать, но это может оказаться важным.
– Меня это совсем не смущает. Нет. Она мне ничего не говорила, но я весьма сомневаюсь.
– Она не вспоминала о других случаях?
– Говорила, что раза два-три переспала с каким-то парнем. Прошлым летом на поп-фестивале. О Рэе она только сказала, что хорошо повеселилась - это после первой встречи. Потом особого энтузиазма я уже не замечала. Вероятно, он по своей привычке прочел ей лекцию по журналистике.
Хэзлтон почувствовал в ее ответе неискренность, особенно когда она продолжила:
– Я не так уж хорошо ее знала, разве что по теннисному клубу. Собственно, мне было ее немного жаль. Понимаете, ей так хотелось встретиться с кем-то, но не хватало смелости решиться… Знаете, что она ходила на курсы аэробики?
– Да, знаю. Допустим, она могла заинтересоваться мужчиной в возрасте. Полагаете, это возможно?
– Понятия не имею.
– Вы, случайно, не знаете, она не встречалась с каким-нибудь мужчиной в летах?
– Нет. - Почему-то вдруг занервничала. Но, как он ни прощупывал дальше, почти как дантист, ищущий в зубе нерв, ничего уже не добился.
Ни Хэзлтон, ни Плендер, никто из тех, кто занимался этим случаем, так и не проникли в тайну Луизы Олбрайт. Соученицы называли ее тихоней, родители - хорошей дочерью, никогда не доставлявшей хлопот - приключение на острове Уайт уже забылось. Рюкзак преступник оставил в лондонском автобусе, чтобы отвлечь внимание полиции от Роули, и, если бы Хэйзел Палмер не проезжала случайно мимо Дома Плантатора, ему бы это удалось - труп лежал бы там до скончания дней. А значение обрывка конверта с цифрами на обратной стороне все еще оставалось для них неясным.