Игра в безумие

Саймонс Джулиан

– А что я им должен сказать? Что хожу на их улице из дома в дом и выясняю, сколько у кого дочерей пропало? Чем она занималась, работала или сидела дома?

– Закончила среднюю школу и собралась в какой-то университет на севере, но не могла решиться, ехать или нет.
– Журналист задумчиво уставился на свое пиво.
– Пожалуй, можно бы сказать, что просто убивала время, ждала, вдруг что-то случится.

– Все мы так делаем.

Плендер выбрался в Вудсайд Плейс, большой квартал одинаковых, но красивых современных домов, выстроенных в форме буквы "Е".

Довольно долго он искал номер 80. А нажав кнопку звонка, услышал красивый аккорд.

Дверь отворила невысокая женщина с озабоченным лицом и похожими на пуговки глазками, которые расширились от тревоги и страха, когда Плендер представился. Торопливо пригласила его внутрь, словно он пришел за квартплатой. В комнате смотрел телевизор высокий мужчина с усами, торчавшими как зубная щетка.

– Папочка, это мистер Плендер. Из полиции. Это мой муж. Папочка, выключи...

Олбрайт встал, неохотно подошел к телевизору, не отрывая глаз от экрана, и нажал кнопку. Экран погас. Женщина спросила:

– Вы из-за Луизы, да?

– У нас ничего о ней нет. Я зашел узнать... Она ушла в понедельник, да?

– Пива, - сказал Олбрайт, - не хотите, сэр... инспектор, да?

– Сержант.

Миссис Олбрайт вышла и вернулась с двумя бокалами. Олбрайт налил, молча поднял бокал и выпил.

– Если вы думаете, что нам нужно было заявить раньше, то примите во внимание мое положение. Я не могу позволить поднять меня на смех.

– Где вы работаете?
– недоверчиво спросил Плендер.

– В "Тимбэлс". Младший инспектор охраны.
– Он выпятил грудь, словно на ней болталась медаль.

– А почему вас могли поднять на смех?

Хозяин казался удивленным.

– Почему... если станет известно, что Джордж Олбрайт не может справиться с собственной дочерью...
– Он помолчал.
– Послушайте, если нет никаких сведений, откуда вы знаете, что она исчезла?

– Мне рассказал один её приятель. Такое не скроешь.

Олбрайт расстроился:

– Ах, гнусная газетная вошь... Ему только сенсацию подавай...

– Но, папуля, он же хотел, как лучше, - отозвалась жена несмело, но решительно.
– Джордж хочет сказать, что однажды такое уже было.

– Когда?

– В прошлом году, когда Луиза собралась на остров Уайт на поп-фестиваль.

– И что случилось?

– Мы не хотели её пускать, - буркнул Олбрайт.
– Но она словно не слышала, собралась и уехала. Исчезла на двое суток и не дала о себе знать. Мы просто места себе не находили. А потом вернулась, как будто ничего не случилось.

– Она дала нам знать, папуля, но письмо затерялось в рекламных проспектах...

Олбрайт раздраженно махнул рукой и вышел из комнаты.

– Тогда мы заявили в полицию и чувствовали себя полными идиотами, когда дочь вернулась и спросила, с чего вдруг эта паника. Но не поймите неправильно, она не из той сегодняшней распущенной молодежи, о которой столько разговоров. Они с отцом перестали понимать друг друга, вот и все. Я понимаю, отец должен блюсти свое положение, но так сердиться из-за

мини-юбок! Говорила я ему, сейчас их носят все девушки. Мне все равно, говорит, что носят другие, Луиза - моя дочь, и все тут!

– Она встречалась с парнями?

– Не думаю, по крайней мере никогда не приводила их домой. Только Рэй Гордон, тот раза три-четыре приглашал её куда-нибудь и разок проводил её домой. А в субботу вечером она сказала, что один начальник из "Тимбэлс" хотел с ней переспать, но она его отвергла.

– Не припоминаете, как его звали?

– Некий мистер Вейн. Но, знаете, может быть, она сказала просто так, только чтобы досадить отцу. Она вечно твердила о том, что будет делать да какую жизнь вести, когда уедет отсюда. Ты не спеши, говорила я ей, скоро ведь будешь в университете.

– Куда она ушла в понедельник?

– На курсы аэробики.
– Из глазок-пуговок брызнули слезы.
– Ох, мистер Плендер, я так за неё боюсь.

В туалете зашумела вода. Олбрайт вернулся и принес очередное пиво.

– Я не буду, спасибо. Еще два вопроса. Есть у вас её фотография? И мог бы я перед уходом осмотреть её комнату?

Миссис Олбрайт роюко пискнула:

– Папуля?

– Да, конечно, черт возьми. Ведь она же моя дочь, что у меня сердца нет? Но я не позволю поднимать меня на смех и трепать мое имя в газетах, где пишут одни мерзости. Я полагаю, нынешняя молодежь не настолько умна, чтоб не слушать матерей и отцов. Я прав, сержант?

Плендер, ничего подобного не думавший, кивнул.

Миссис Олбрайт принесла шкатулку с фотографиями, и Плендер выбрал один из портретов Луизы. На нем была изображена девушка с длинными прямыми волосами, широко посаженными глазами и нерешительным выражением лица. Отнюдь не красавица, но что-то притягательное в ней было.

Он сам не знал, что хотел найти в комнате девушки, но пятиминутный осмотр ничего интересного не дал. Теннисные ракетки, на стенах плакаты с Майком Джаггером и другими поп-звездами, сентиментальные романы, несколько книг о буддизме, школьные учебники - короче, ничего особенного. Никаких писем. Миссис Олбрайт следила за каждым его шагом, словно он мог вытащить Луизу как фокусник из какого-нибудь тайника в стене. Мать не знала точно, чего недостает из одежды, считала, что, скорее всего, ничего. Чемоданы были на месте, но Луиза взяла с собой синий спортивный рюкзак, с которым всегда ходила на курсы, и, значит, могла унести что-то в нем. Уходя, Плендер оставил миссис Олбрайт в крайнем расстройстве. Сказал, пусть не волнуется зря.

– Что вы теперь будете делать?

– Доложу инспектору.

Когда он закрывал дверь, телевизор уже орал снова.

На Харли это впечатления не произвело. Девушки, повторял он, пропадают то и дело.

– Что, собственно, вам удалось выяснить, Гарри? Мы бы вообще не обратили внимания на француженку, не будь той, как её, Браун. Но мисс Браун живет и здравствует. Значит, вместе с сегодняшней опять будет двое. В Роули много девушек...

– Хотите сказать, что наплевать нам на это?