Игра в дурака
Шрифт:
И в этот момент раздался звонок Кротова.
— Мы тут место обнаружили, где рядом с забором есть насыпь. Думаю, можно перелезть. Попробовать? — спросил Володя.
— Подожди, — распорядился Кирпичников. — Сейчас к вам подъедем, вместе попробуем.
Преодолеть ограждение оказалось совсем не просто, даже с учетом насыпи. Но спасибо Жене, напарнику Кротова, мужику богатырскому, который нас через забор почти в буквальном смысле слова перевалил, — Володю с легкостью, а меня с Геной с чертыханиями.
То ли в связи с разгаром рабочего дня, то ли по какой иной
Мы пошли по дорожке, плутающей между строениями, и около небольшого домика, который отличался от своих соседей тем, что был сложен из бревен, обнаружили «ауди».
По-хорошему, нам следовало провести хоть какую-то разведку, хотя бы обойти домик со всех сторон, однако это было трудноосуществимой затеей. Во-первых, вокруг домика метра на три было пустое пространство, а во-вторых, сам он был опоясан окошками.
— Значит, так, — распорядился Гена. — Ты, Володя, остаешься здесь, в кустах, наблюдай за окрестностями. А мы с тобой, — он кивнул мне, — пойдем как белые люди через парадный вход.
Почему-то я считал, что стоит нам подняться на крыльцо, и тут же на пороге вырастет какой-нибудь верзила, выполняющий роль сторожевой собаки и вышибалы одновременно. Но ничего подобного не произошло. Более того, дверь оказалась не запертой, и стоило мне осторожно толкнуть ее ногой, как она тут же бесшумно распахнулась, открыв путь в крошечную прихожую, освещенную тусклой лампочкой. Я толкнул вторую дверь (Гена продолжал стоять на крыльце, озираясь) и обнаружил небольшую комнатку, которая совершенно очевидно служила кухней. Постоял на пороге, прислушался и не уловил ни единого звука. Это было странно, если учесть, что следующую комнату отделял от кухни лишь дверной проем с тряпичной занавеской. Я метнулся к противоположной стене, намереваясь подкрасться к занавеске сбоку, но тут вдруг услышал насмешливое:
— И долго вы намерены, господа, играть в сыщиков-разбойников?
Я с силой отдернул тряпицу — в комнате, оклеенной полинявшими обоями и обставленной старой мебелью, сидели Лямский, Гудилин и Сева Желтухин. Причем первые двое со всеми удобствами расположились на диване, а Сева — за покрытым скатертью столом, на котором лежал ноутбук.
— Проходите, проходите. Не стесняйтесь. — Лямский сделал широкий взмах рукой. — И не надо осторожничать, здесь все — вполне мирные люди.
Гена громко протопал в комнату и, не глядя, опустил свое отнюдь не легкое тело на легонький пляжный стульчик, который при этом сильно покачнулся.
— Желтухин? — требовательно спросил он Севу, чья личность не вызывала сомнения.
— Я, — подтвердил тот без особой радости.
Лицо его и впрямь выглядело унылым, хотя ничто не указывало на то, что парень провел все эти дни в суровом заточении. В комнате было, конечно, бедненько, но, как ни странно, чисто и
— Советую позвонить своим людям и предупредить, что вас здесь встретил разыскиваемый господин, а отнюдь не боевики с гранатометами. — Лямский улыбался, однако тепла в его улыбке было ровно столько же, сколько у Снежной Королевы. Гудилин же и вовсе походил на демона.
— Я сам знаю, кому, когда и какие указания давать! — отрезал Гена.
— Но вы же обещали, черт подери! — почти вскричал Гудилин и тут же осекся под взглядом Лямского.
— Мой коллега бывает порой излишне эмоционален, — произнес Леонид Леонтьевич вкрадчиво, — однако вы действительно обещали.
— Я обещал, что вы будете иметь большие неприятности, если мы не обнаружим здесь журналиста. Мы его обнаружили. — Гена взял телефон, набрал номер Варвары, сказал коротко: «Он здесь», отключил связь и продолжил: — Но теперь я хочу услышать ваши объяснения. Причем ваши объяснения должны меня удовлетворить.
Уж как Гудилину хотелось вставить подобающую реплику — аж зубы заскрипели! Но Лямский вновь ожег его взглядом, и тот лишь беззвучно губами задвигал. Нет, на мой взгляд, политтехнолог должен иметь выдержку получше.
— Так вот, уважаемый Геннадий Валентинович, я готов дать вам соответствующие пояснения, — подчеркнуто вежливо сказал Лямский. — Как видите, Всеволод жив, здоров и даже весьма доволен. В тиши и покое, на полном довольствии реализует свои творческие амбиции — роман пишет. — Он кивнул в сторону компьютера, при этом даже не взглянув на самого писателя, который заерзал на стуле.
— Так это ваш компьютер? — спросил Гена.
Желтухин кивнул.
— Тот, что из вашей квартиры выкрали?
— А вот от таких формулировок давайте воздержимся, — перебил Лямский. — Сева дал ключи, и вполне законопослушный господин привез все хозяину в полной сохранности. Конечно, — он поморщился, — я был против. Подружка бы явилась в дом, а потом в полицию побежала бы с заявлением о краже. Лишние проблемы. Хотя могли бы и другой компьютер привезти. Но Всеволод настоял. Видите ли, у него там все заготовки для романа.
— Ну, можно подумать! — подал, наконец, голос Желтухин, причем интонация у этого голоса любезностью не отличалась. — Да вам больше, чем мне, мой ноутбук нужен был. Чего вы тут дуру гоните?
— Не грубите, Всеволод! — строго осадил Лямский.
— А при чем здесь грубости? Это всего лишь грубая правда. Да, мне нужен был мой компьютер. Но и вам тоже. Это вы, а не я, боялись, что в мой компьютер влезут и вытащат заготовки, только не для романа, а для статей по вашему Саватееву. Так что у нас тут с вами взаимный интерес выпал.
— Что ж, — кивнул Гена, — значит, компьютер никто не крал и вас, Желтухин, судя по всему, не крали тоже. Я правильно понял?
— Абсолютно правильно, — подтвердил Лямский. — Всеволод сам отправился в добровольное изгнание. Мы лишь пошли ему навстречу.