Игра в имитацию
Шрифт:
Как «сонная обитель» в ожидании окончания войны, Хэнслоп имел одно особое преимущество. Начальником кухни-столовой был Бернард Уолш, владелец роскошного устричного ресторана «Уилерс» в Сохо. Как по волшебству, свежие яйца и куропатки оказывались на обеденном столе Хэнслопа в то время, как остальная Британия чавкала пирог лорда Вултона и «восстановленные» яйца. Их могли дополнять кролик из рощицы или утиные яйца из пруда, что лежал в глубине лужка, окружавшего дом. А Алан могло достаться также яблоко, которое он, как правило, всегда съедал перед сном. Алан выходил на прогулки или пробежки по полям; и его нередко можно было увидеть задумчиво жующим травинки, когда он шел размашистым шагом или рыскал в округе в поисках грибов. В течение года издательством «Пенкуин букс» периодически выпускался справочник о съедобных и несъедобных грибах, и, пользуясь им, Алан заимел привычку приносить миссис Ли (которая организовывала повседневное питание) удивительные
В один из вечеров он отправился на пробежку и, едва сделав первый шаг, умудрился повредить лодыжку, поскользнувшись на покрытом грязью кирпиче в мощеной садовой дорожке. Ему пришлось вызывать карету скорой помощи, чтобы подлечить ее в больнице. Зато в другой раз профессор порадовал всех, приняв участие в спортивном забеге и победив молодого Алана Уэсли (еще одного представителя мартовского набора), который опрометчиво бросил ему вызов потягаться силенками в беге по кругу на большом поле. Алана воспринимали (с должным уважением к его отличиям), своим в кругу младших офицеров. Во время ланчей они собирались в столовой и просматривали газеты: сначала «Дейли Миррор», а затем комикс «Джейн». Дон Бейли, любивший пообсуждать военные дела, должно быть, рассказывал им о стратегии двигавшихся на восток армий. А Алан, наверное, разглагольствовал на какую-нибудь тему с научным или техническим налетом — например, почему вода непроницаема для электромагнитных волн радиолокационного диапазона или почему ракета довольно быстро вырабатывает свое топливо. Иногда они все вместе совершали обеденные прогулки, в которых их обычно сопровождала кошка Тимоти. Робин Гэнди учил русский язык — не из-за своего былого членства в Коммунистической партии (из которой он вышел в 1940 г.), а из-за своего восхищения русской классикой. Робин все еще сочувствовал коммунистам, и в этом плане 1941-й год не изменил мнения Алана о том, что его друг заблуждался. Впрочем, о политике в Хэнслопе говорили мало; там предпочитали делать дело, не задаваясь вопросами.
Примерно каждый месяц устраивались официальные обеды офицерского состава, на которые нужно было являться в униформе или — в случае Алана — в смокинге, и в меню которых должен был входить фазан. Алану нравились эти обеды — при всей своей строгости и аскетичности в жизни, ему нравилось время от времени пускаться во все тяжкие, лихо отплясывая после трапезы с дамами из Женского вспомогательного территориального корпуса. За такими обедами можно было услышать о многих светских новостях и интригах, и Алан с удовольствием обсуждал их с миссис Ли и Мэри Уилсон. Иногда его собственное довольно чарующее позиционирование себя, как загадочного профессора, вкупе с его безобидной дружелюбной манерой общения с женщинами из числа персонала, вызывали легкую ревность. В этом отношении он сам предпочитал оставаться «засекреченным».
Впервые в своей жизни Алан общался довольно продолжительное время с обычными людьми — людьми, не подобранными ни по своему социальному сословию, ни по особому складу ума и менталитета. Тьюринг любил шутить, что по-другому и не могло быть в учреждении, работающем на службу безопасности. Алану пришлось по душе это отсутствие претенциозности и, похоже, он был рад избавиться от интеллектуального давления, столь явственно ощутимого в Блетчли. Тьюрингу явно нравилось чувствовать себя крупной рыбой в маленьком пруду. И его расположение подкреплялось взаимностью. Как-то раз его пригласили на попойку, затеянную рядовым и сержантским составом. По каким-то причинам она не состоялась. Но Алан все равно остался очень доволен: отчасти благодаря преодолению социальных барьеров, но в равной мере и благодаря очаровательной притягательности этой неизвестной ему прежде Англии рабочих и трудяг (чувство, которое почти неизбежно испытывал гомосексуалист из его среды).
По вечерам большинство офицеров играли в бильярд или выпивали в баре; иногда их примеру следовал и Алан. Но Дональд Бейли, Робин Гэнди и Алан Уэсли были одержимы идеей интеллектуального самосовершенствования и попросили Алана преподать им курс лекций о методах математического анализа. На верхнем этаже особняка они подыскали место для занятий — необычайно холодную в условиях зимы 1944 г. комнату — и уединились в ней, к вящему удивлению менее усердных коллег. Наряду с конспектами лекций (которые энтузиасты знаний переписали), в основном на тему преобразования Фурье, Алан подготовил для них также сопутствующие материалы, с исчислением комплексов. Идею «свертки» — разложения одной функции путем, заданным какой-либо другой функцией — он проиллюстрировал на примере «ведьминого кольца» из грибов.
Кстати, не одни грибы отражали его интерес к
6
элементы бесконечной числовой последовательности, каждое последующее число которой равно сумме двух предыдущих.
Все это напоминало последние два семестра на факультете: оставаться там, уже получив образование и без явной надобности, зато заслужить отрадное уважение. В августе 1944 г., примерно в то же самое время, как Алан переехал жить в Хэнслоп, большая лаборатория получила маленькую пристройку, и одна из четырех комнат в ней, размером десять на восемь футов, была отведена под разработку «Делилы». Это обеспечило ему более автономный мир, где Алан мог экспериментировать, читать и размышлять над будущим. Необычное положение для «ведущего криптоаналитика в Англии», ожидавшего, когда его оппонент уступит в затягивающейся игре! Проект «Далила» теперь, когда у него имелся квалифицированный инженер для его решения, приобрел больше значения и смысла. Но даже это было, скорее, случайностью. Дона Бейли не допускали к нему, и ему приходилось искать обходные пути для участия в нем, при этом постоянно испытывая давление со стороны, понуждающее его отказаться от проекта ради выполнения других обязанностей. Алана это сильно раздражало, и иногда он помогал Дону избавиться от них.
Однажды, к примеру, понадобился его совет по вопросу о том, вносили ли в систему шумовые помехи «широкополосные» усилители, применявшиеся в процессе распределения сигналов с одной большой антенны на несколько разных приемников. Алан разработал несколько экспериментов для их тестирования и произвел небольшой теоретический анализ. Для этого потребовалось съездить в Кембридж — для подборки подходящей литературы о тепловом шуме. В качестве привилегии им полагался служебный автомобиль, и Дон Бейли очень обрадовался представившейся возможности совершить свой первый визит в Кембридж. Перед тем, как им тронуться в путь, Алан попросил всех спутников не называть его в Кембридже «профессором».
Алану, несомненно, нравилось работать вместе со своим помощником в таком ключе, но это подразумевало участие в очень маленьком коллективе, в сравнении с его ролью в проекте по морской «Энигме» или в обеспечении англоамериканской связи взаимодействия. Дон знал об Алане только то, что он работал в области криптоанализа и бывал в Америке. Алан больше ничего о себе не рассказывал. И это было особенно поразительно в Хэнслопе, где в случае с большинством людей несколько наводящих вопросов и предположение о знании больше, чем в реальности, обычно вызывало новые вопросы. С профессором этот метод не срабатывал. С исключительно упорным молчанием он защищал не только государственные тайны, но и все свои личные секреты тоже. Он относился к своим обещаниям с несколько раздражающей добросовестностью, как к произнесенным им сакральным словам. (И часто винил политиков в том, что те никогда не выполняют своих обещаний.) И это изумляло и озадачивало его коллег, пытавшихся разгадать его статус. Алан проявил некоторую спесивость, когда через некоторое время его взяли в штат Специальной группы № 3 и он дал понять, что ценит себя несколько выше. Но не было никого из начальства, кому бы он мог доложиться, и никто так и не явился посмотреть, как обстоят дела с «Далилой».
Несколько раз к нему с дружескими визитами наведывались его коллеги из Блетчли-парка. И есть свидетельство, что к нему обращались из Блетчли за консультацией. Это было связано с проектом новой машины типа «Энигма», который на тот момент вел Гордон Уэлчмен. Новая машина предназначалась для шифрования сообщения в коде Бодо и потому имела роторы (шифровальные диски) с тридцатью двумя, а не двадцатью шестью контактами. Это Алан также описал Шону Уили, рассказав, как ему показали планируемую машину, и посетовав, что ее период составлял только 32 x 32 x 32. Встретив сопротивление, он стал вручную корректировать настройки только за тем, чтобы убедиться, что станет даже хуже — период был только 32 x 32. Его алгебраические изыскания по этой проблеме породили несколько чисто математических решений, которые он сохранил для себя.