Игра в кошки-мышки
Шрифт:
— Вы так говорите, будто они умерли, — пожалуй, даже слишком резко ответила я. — Мои родители живы и здоровы.
— Да-да, конечно, но… — Седовласый заметно смутился, запнулся, пытаясь подобрать нужные слова, но вскоре сдался и уставился на Себастьяна, молчаливо умоляя того о поддержке.
Блондин, однако, совсем не стремился замять неудобную тему. Напротив, он будто получал от этого разговора нескрываемое удовольствие, самым наглым образом улыбаясь во весь рот.
— Жаль, что Флавий Бартелиус не может похвастаться здоровьем, как ваши достопочтенные родители, — вновь вступил в беседу Агюст, чьи тоненькие усики аж задрожали от
— Да, — медленно процедила я, прежде скрипнув зубами от негодования.
— Не обижайтесь, Беатрикс, но я удивился, увидев вас здесь, — продолжил заливаться Агюст, не желая обращать внимания на негромкое предупреждающее покашливание седовласого собеседника. — Говорили, что вы угодили в опалу. Да и вообще… Вы ведь теперь не принадлежите к дворянству. — И он красноречиво взмахнул рукой, обводя блистательное общество вокруг.
— Желаете сказать, что негоже какой-то там сьерре досаждать взглядам благородных господ? — Я сжала кулаки, почувствовав, как ногти едва ли не до крови впились в ладони. Боль немного отрезвила меня, поэтому я продолжила спокойнее, хотя голос уже опасно дрожал от негодования: — Что же, однако я здесь. Или думаете, что я попала сюда обманом?
— Нет, что вы, — теперь наступило время смущаться Агюсту. Он даже отступил на шаг, будто испугавшись, что я намерена устроить безобразную сцену и брошусь на него подобно базарной торговке, обсчитанной ушлым покупателем.
— Вот и отлично, — прошипела я. — Я рада, что мы разрешили это маленькое недоразумение.
— Драгоценная моя, в гневе ты очаровательна, — промурлыкал Себастьян, склонившись к моему уху, но при этом говоря достаточно громко, чтобы его услышали все.
Седовласый, имя которого я никак не могла вспомнить, и Агюст обменялись быстрыми понимающими взглядами. Я лишь качнула головой, ощутив, как мои щеки заметно потеплели от стыда. Н-да, теперь без слухов дело точно не обойдется.
— Драгоценный мой, я отойду на пару минут, — в тон ему ответила я, осознав, что мне необходимо остыть, иначе дело и впрямь рискует закончиться некрасивым скандалом. — Надеюсь, ты не против?
— Возвращайся скорее. — Себастьян послал мне шутливый воздушный поцелуй, прекрасно понимая, что тем самым злит меня еще сильнее. — Я надеюсь, что принц Винсент все же появится с минуты на минуту. И желал бы пригласить тебя на первый танец.
— Себастьян, вы танцуете? — Блондинка удивленно взмахнула длинными кукольными ресницами. — Ну надо же. Почему тогда так долго это скрывали? Мы даже делали ставки, какой же красавице удастся соблазнить вас хотя бы на вальс.
Я не стала дожидаться ответа Себастьяна. Впрочем, мне было неинтересно, что он выдумает в свое оправдание, если вообще сочтет нужным что-либо объяснять. Ловко лавируя между изысканно одетыми придворными и многочисленной обслугой, которая разносила напитки и легкую закуску, я пробилась к выходу.
Встреченная служанка подсказала мне дорогу к комнате отдыха для дам, и я с чистой совестью повернула в указанную сторону, собравшись нырнуть из ярко освещенного зала в темный коридор. Однако не успела я сделать и нескольких шагов, как позади раздался радостный возглас:
— Триксеныш!
Я замерла как вкопанная, почувствовав, как неожиданно на меня навалилась слабость, от которой предательски затряслись
«А что, если сбежать? — в тысячный, наверное, раз за сегодняшний вечер тоскливо подумала я. — Вот прямо сейчас рвануть вперед, не оглядываясь и не беспокоясь ни о чем. Не растерзает ведь, право слово, Себастьян меня за это. Хотя разозлится сильно».
— Триксеныш, ну что ты молчишь? — защебетали позади. — И не думай даже, тебе теперь не скрыться от меня! Сколько же мы уже не виделись, подружка?
Я нехотя обернулась и тяжелым взглядом смерила свою так называемую «подружку». Стоило признать — найна Джемма Виолис ни капли не изменилась с момента нашей последней встречи. Ее красота ошеломляла и ослепляла. Светлые волосы были уложены в высокую сложную прическу, из которой не выбивалось ни единого волоска. Платье из черного бархата, вручную расшитого мелкими бриллиантами, подчеркивало молочную белизну нежной кожи. Яркие зеленые глаза сияли, словно у кошки, почуявшей забаву.
— Джемма, сколько раз тебя просить не называть меня так? — раздраженно осведомилась я, с грустью осознав, что разговора не избежать.
— А что тебя не устраивает? — нарочито удивилась она. — По-моему, очень мило. Триксеныш. Так нежно звучит.
— Угу, нежно, — пробурчала я и ядовито добавила: — Совсем как крысеныш.
— Ой, да ладно тебе! — Джемма мелодично рассмеялась, как делала всегда, когда слышала от меня, что мне не нравится это прозвище.
Я мученически возвела очи горе. О небо, за что мне все это? Прекрасно знаю, что сейчас Джемма будет долго и изысканно высмеивать меня, мой наряд, мою жизнь, естественно, не забудет упомянуть и аферу моих родителей. Да, конечно, на прямые оскорбления она не отважится, напротив, осыплет меня выражениями притворного сочувствия. Но тем хуже для меня. Попробуй осади человека, когда он вроде бы искренне желает тебе добра. Правда, при этом не забывает пройтись по самым болезненным точкам твоего самолюбия. И называется это развлечение — заставь друга почувствовать себя полным ничтожеством.
— Триксеныш, — вновь проговорила тем временем Джемма, видимо, получая нескрываемое удовольствие от смакования моего прозвища, — давненько тебя не видела. Зато слышала о твоих проблемах достаточно. Бедная моя! Как же тебе, наверное, нелегко пришлось!
Я заскрежетала зубами в безмолвной ярости и невольно зарыскала глазами по залу, надеясь, что произойдет какое-нибудь чудо. Артайна, пожалуйста, спаси меня! Точно знаю, что после разговора с так называемой подругой я еще неделю в себя приходить буду, страдая от комплекса неполноценности.
— Мне было так жалко, когда я узнала про то, что тебя лишили дворянства, — продолжала восторженно щебетать Джемма. — Представляешь, я чуть не расплакалась. А твои родители… Как они могли так с тобой поступить? Это было так жестоко и бесчеловечно — оставлять тебя здесь со всеми этими проблемами! Почему они не взяли тебя с собой?
Я не пыталась вставить и слова в монолог заклятой подруги, которая расцветала все больше и больше по мере перечисления бед, обрушившихся на меня. Это все равно было бесполезно — Джемма меня просто бы не услышала. Мне оставалось лишь переминаться с ноги на ногу и смиренно дожидаться того благословенного момента, когда собеседнице наскучит забавляться со мной или же она найдет себе новую жертву.